Живые в эпоху мертвых. Дилогия
Шрифт:
Блидевский натянул калоши на ноги и обернул плечи по-старушечьи шалью. Всю свою мокрую запачканную одежду и ботинки адвокат выкинул из второй двери в подъезд, стараясь поспасть при этом в топтавшегося рядом зомби. Мертвяк сразу оживился и поспешил навестить обидчика, но Блидевского и след простыл.
В аквариум старик и адвокат вернулись с двумя пластмассовыми ведрами воды и всевозможными штуковинами для уборки. Они молча начали уборку помещения.
Армянин присоединился к ним. Так было легче. Хоть какая-нибудь осмысленная деятельность была сейчас просто необходима, чтобы не свихнуться окончательно. К тому же становилось неожиданно
Подросток с манделью все никак не появлялись. Это начинало уже тревожить.
Все время пока делали уборку, они слушали Казаряна. Армянин развлекал всех вместо радио. Только сейчас старик понял, какой сильный у него акцент. В прежние времена, он говорил на русском всегда медленно и вальяжно. Тогда акцента практически не чувствовалось. Казарян оказался прекрасным рассказчиком, он живо описывал какие-то истории из его жизни, приправленные своеобразным армянским юмором. Это отвлекало и успокаивало.
В лифтовом холле послышались шаги. В лобби появились подросток и модель. Не прошло и тех часов как они ушли за продуктами.
Набор продуктов на этот раз был более разнообразен и к тому же прирос бутылками виски, мартини и коньяка, а также пышным тортиком.
На улице уже темнело. Пунцовые щеки Валентины пылали не хуже угасающего за окном заката. Подросток выглядел так, как будто ему разом подарили все новогодние подарки на двадцать лет вперед. Они смущенно улыбались и хитро переглядывались. Не нужно было быть Энштейном, чтобы разгадать этот ребус. Старик про себя порадовался за мальчонку. Неизвестно, что их ждет в будущем.
Казарян включил, стоящий на полке, музыкальный центр. Салон магии и аквариум наполнили звуки приятной этнической музыки. Оружейная стрельба на улице слилась в канонаду. Но музыка практически поглотила звуки выстрелов. Если забыть о том, что происходило вокруг, то казалось что за окнами идет празднование Нового года с непрестанными залпами китайской пиротехники по всей Москве.
Собравшиеся вокруг деда, люди постарались приукрасить свой ужин. Адвокат принес из вестибюля неизвестно как оказавшийся там букет свежих цветов. Старик с армянином расставили разнокалиберные свечи, найденные в салоне магии. Некоторые из них были ароматические, так что ароматные запахи слились в необременительную мешанину, укрывшую вонь катастрофы, к которой люди уже стали привыкать.
Бутерброды с тунцом, сэндвичи с ветчиной, баночки с экзотическими блюдами, нарезанная крупными ломтями рыба. Ужин был просто царским. Неровный колышущийся свет свечей и ровный голубоватый свет мониторов обволакивал сидящих. Настроение компании приподнялось. Подросток настолько был увлечен Валей, что даже не обратил внимание на нелепый вид отца. Валентина отвечала Кириллу игривой взаимностью. Они неотрывно глядели друг на друга, кормили друг друга аппетитными кусочками. В общем, минуя конфетно-букетную стадию отношений, они скатились сразу в интимно-романтическую.
На старика навалилась усталость. Он понял,
Проснулся он неожиданно от звука закрывающейся двери и сразу понял, что многое пропустил. Свечи на столе практически прогорели. Комнатку освещали только мониторы. Самого старика уложили на пухлый диван той самой мадам Ядвиги. Армянин громко храпел в кресле. Адвокат лежал на надувном матрасе у дальней стены, укрывшись большим теплым одеялом. В дверях стояли, обнимая друг друга, Кирилл и Валя. Похоже, что они только что пришли откуда-то.
– У нас там по крыше кто-то ходит, ломает там что-то, - с извиняющимися нотками в голосе сказала Валя.
Старик понял, что влюбленные уходили ночевать наверх, в квартиру Вали.
– Да, дочка. А вы ложитесь здесь где-нибудь. Или знаете, в бытовке техничек диван есть большой, - приподнявшись на локте, сказал старик.
– Воняет там, - сказал подросток и выразительно с недовольством посмотрел на адвоката.
Блидевский, тем временем, уселся на своем матрасе и недоуменно смотрел в сторону вошедших. Было понятно, что он никак не может отойти от сна. За время пока старик спал, адвокат успел переодеться в старый спортивный костюм, а в его изголовье лежала пухлая спортивная куртка.
Небольшая суета вокруг устройства свежеиспеченной парочки вырвала из объятий морфея и Казаряна. Он сразу внес самое дельное предложение. По его совету стол с мониторами отодвинули дальше от стены и на место театрального кресла положили большой матрас, который хранился в шкафу бытовки.
Когда все повторно начали укладываться спать, погас свет. Не просто прогорели свечи, а свет погас вообще. Электричества не стало во всем доме и на улице. Все погрузилось во тьму. Щитовая была в отельном помещении, войти в которое можно было только с улицы. Идти туда сейчас было самоубийством. С темнотой вернулся страх, точнее страх никуда не уходил, но стал он рельефнее и больше.
Все-таки в окружении людей было не так страшно. В одиночку сидеть в темноте было бы непереносимо. Ефимыч прикрыл дверь аквариума и закрыл на щеколду металлическую дверь в салон мадам Ядвиги. Все опять стали укладываться по своим местам. Из-за стола донеслись приглушенные смешки и чмокающие звуки. 'Ну и пусть.' - подумал старик: 'Сейчас все можно'.
Он, конечно, не одобрял современные нравы, так не похожие на общение между юношами и девушками во времена его молодости. Но сейчас он даже не думал об этом. Он действительно порадовался, что хоть кто-то может получить свой кусочек счастья в новом мире.
Старик услышал, как в своем кресле уснул Казарян. Но сейчас его трели не раздражали, а скорее успокаивали. Адвокат сначала бурчал что-то непонятное, а потом тоненько засопел. Уснул и старик.
Ему снилось лето, большой травяной луг, свежескошенная трава, ее горячий летний запах. Прямо по колючей стерне в его сторону шал босоногая Софьюшка. Он не переносила, когда ее называли Софья или Софочка. Только Софьюшка или София. Она была в гармонии со своим имени. Сколько в ее милой головке было житейской мудрости, сколько в ее чудных очах было всепроникающего понимания. Казалось, что она видела тебя насквозь. Она видела насквозь всех вокруг, прощая им их жестокость и злобу. Как же ему не хватало его Софьюшки.