Жизнь бьет ключом
Шрифт:
В тепле и уюте тревога отошла на задний план, моя голова снова получила возможность соображать и заработала со страшной силой. Хорошо, что я никогда не расстаюсь со своим драгоценным мешочком с гадальными костями! Честно говоря, они иногда служат мне талисманом. Сейчас я собиралась использовать их для того, чтобы моя мозговая деятельность приобрела хоть какое-то подобие логики. В целом поток сознания вещь полезная, ежели сумеешь выудить оттуда «золотую рыбку» здравого смысла. Вот для этого я иногда использую свои магические косточки.
Конечно, полагать, что можно прямо
Я чувствовала себя, признаться, далеко не лучшим образом. История, в которую я вляпалась, не нравилась мне. Создавалось впечатление, что я вишу на тонкой веревочке над пропастью, веревочка раскачивается и я вот-вот упаду. Поэтому первый мой вопрос касался именно моего шаткого положения.
«23 + 1 + 32».
«Ваше прошлое дает о себе знать. Вы всего видели понемножку: горе и радость, неприятности и удовольствия. Появятся ваши старые враги».
Честно говоря, получив такой ответ, я совсем не почувствовала удовлетворения. Какой-то он пространный и непонятный. Насчет анализа моего жизненного пути — думаю, что он лишен оригинальности. К тому же в том, что касается неприятностей, косточки явно были не правы. Неприятностей я видела не «немножко», а огромное, просто баснословное количество. Если бы все мои неприятности волшебным образом превратились в доллары, я бы была Ротшильдом.
А насчет врагов я вообще была озадачена: у меня их, конечно, было ровно столько же, сколько неприятностей, но мысль о том, что все они немедленно поедут в Штаты и начнут в едином порыве разыскивать меня, навязывая мне ненужную встречу, была довольно глупой.
Наверное, кости действовали по принципу, каков вопрос, таков и ответ. Поэтому я уже более обстоятельно сформулировала вопрос. Что произошло с Ликой, жива ли она и какое у нее настроение?
Ответ поступил странный.
«10 + 36 + 17».
«С женщинами шутить глупо и неприлично».
Я фыркнула от негодования. Если уж здесь с кем и шутят, то это со мной. Я сама не собираюсь шутить с Ликой.
Уже отчаянно, не веря в то, что получу нормальный, достойный совет, я кинула их в третий раз. Кажется, мои советчицы потрясены увиденным не меньше меня, подумала я. Вот и получаются у них загадочные ответы на мои вопросы.
«15 + 25 + 10».
«Вы внезапно окажетесь в чрезвычайных обстоятельствах. Внимание, как бы не было беды! Только посредством духовного развития вы можете изменить судьбу».
Ну вот. Сама себе и напророчила, уныло подумала я, пряча кости обратно в мешочек. Духовным развитием у меня сейчас времени заниматься нет, значит, судьбу изменить мне никак не удастся. Придется шагнуть навстречу чрезвычайным
Я взглянула на часы. Ого, присвистнула я, увидев, что стрелки приближаются к половине первого ночи. Я совсем забыла про Розалию. Бедная пышка сейчас, наверное, пребывает в тревоге, поскольку я даже не сообразила ей позвонить!
Оглядев комнату, я убедилась, что телефона здесь нет. Значит, надо поискать его в спальне или на кухне.
Я поднялась с кресла и включила верхний свет. Комната моментально озарилась. Прямо напротив меня, на письменном столике, стояла фотография Лики. Она улыбалась, глядя мне в глаза. Как будто бросала вызов. Или — просила о помощи?
В Тарасове у меня в детстве была подруга, с которой мы любили рассказывать друг другу страшилки. И как-то раз, когда запас трагических историй — частично выдернутых из творений Эдгара По, а частично представляющих собой выдержки из народного фольклора про пирожки из дочерей — иссяк, Милка вдруг округлила глаза и страшным голосом произнесла, что по фотографиям можно определить, жив человек или умер. Я, почувствовав холодок подступающего страха, спросила, как это?
— У них лица не такие, — авторитетно заявила Милка, глядя мне в лицо, — они омертвелые.
Честно говоря, я не поняла этого слова. Потому как мне все фотоснимки казались омертвелыми, а люди на них всегда производили немного ненатуральное впечатление. Но, как всякий ребенок, коснувшийся тайны, я начала специально присматриваться к фотографиям умерших родственников в поисках этой самой омертвелости. Что-то в них и правда было. Не знаю. Но вот глаза смотрели так, как будто из них вынули жизнь. Поэтому, глядя на фотографию Лики, я пыталась обнаружить в ее глазах жизнь.
И внезапно поняла, что с ней творится что-то странное. Не в том плане, что появилась омертвелость, а выражение Ликиного лица было неуловимым, отстраненным. Как будто она находилась и здесь, и еще где-то, куда нам не добраться. У меня почему-то сложилось ощущение, что Лика боялась. Вот сидит обычная хорошенькая девочка перед фотоаппаратом и боится. Напряжение, наконец-то нашла я определение этому состоянию. Она очень напряжена. Вот и создается впечатление испуга.
Облегченно вздохнув, я пошла разыскивать телефон. Для этого мне пришлось пройти по всем комнатам, подняться на второй этаж и в очередной раз удивиться тому порядку, который царил в доме Рода. Мне бы его на недельку в Тарасов, мечтательно подумала я, он бы разобрался в кошмарном хаосе моей квартиры.
Телефон я обнаружила в спальне. Подняв трубку, начала набирать номер Розалии.
Раздались длинные гудки. Я сидела возле окна и терпеливо дожидалась, когда Розалия поднимет трубку. Окно было немного приоткрыто. Когда я услышала шаги, я не придала этому большого значения. Только удивилась, что Род так быстро вернулся. Розалия почему-то не отвечала. Я положила трубку и задумалась. От мыслей меня оторвали опять те же шаги, заставившие меня замереть.
Потому что тот, кто разгуливал по саду, явно хотел остаться незамеченным. И уж, конечно, это был не Род.