Жизнь цирковых животных
Шрифт:
– Нашамама?
– Угу. Ты что, никогда не проверяешь голосовую почту?
– Шутишь, что ли? Она приехала в город ради твоей вечеринки?
– Ага. И тебя тоже хотела повидать.
– Но она уже уехала?
– Нет. Она здесь.
– Боже мой! Где? – Джесси испуганно огляделась по сторонам.
– Твоя мама приехала? – переспросил Тоби. – Как мило! Наконец-то я с ней познакомлюсь.
При звуке этого назойливого, почти квакающего голоса Калеб впал в неистовство.
– Наверное, вы проголодались – еда на террасе. Пройдите туда.
– Не надо, – отказался Тоби. – Потом, может быть.
– Тоби! – Калеб с трудом сдерживался. – Очень тебя прошу! Не могли бы вы с мистером Льюсом позволить мне поговорить с сестрой наедине? Семейное дело.
Тоби сморщил лицо, задрожал, как будто Калеб больно обидел его.
– Пошли, Тоби, – позвал его Генри. – Набьем брюхо.
– Хорошо, – сказал Тоби. – Иду. – Он повысил голос. – Я голоден. Очень голоден. С какой стати я буду голодать? Кое-кто может подумать, будто я думаю о нем больше, чем о собственном желудке.
Он резко развернулся и зашагал прочь.
– Молодость! – вздохнул Льюс. Кивнул на прощание и пошел следом.
Калеб смотрел ему в спину. Он все еще кипел, но теперь появилась возможность излить свой гнев, и лавовый поток обрушился на сестру.
– Господи Иисусе, Джесси! Всю свою ораву приволокла ко мне!
– Кого приволокла? Нет-нет. Только Генри и Тоби. – Она нервно оглядывалась по сторонам, словно еще кто-то нежелательный просочился вместе с ней. – А мама правда тут? Или?…
– Правда. Прилегла отдохнуть в моей спальне. Прилегла и заснула.
– Но у нее фобия, она боится города. Почему она вдруг приехала?
– Из любви ко мне, – Калеб ухитрился выговорить это ровным, равнодушным голосом. – Из любви к тебе, – смягчился он. – Отказывалась уезжать, пока ты не придешь. Думала, иначе ты обидишься.
– Я бы не обиделась. Разве что самую малость. – Джесси пыталась переварить услышанное. – Она действительно так сказала?
– Спроси сама. Пойдем, разбудим ее?
– Не надо. Не буди лихо…
Несколько минут тому назад Калеб чувствовал себя безнадежно одиноким на собственном празднике. Но вот появилась Джесси, и он уже не один. Пусть его не окутали любовью, зато опутали сетью привязанностей и обязанностей – и в жизни появился смысл.
– Так это и есть великий Генри Льюс, – пробурчал он.
– Что? Ну да. – Она тут же перестала беспокоиться насчет матери. – Ты же видишь, он славный малый.
– Уж наверное. Трахает моей бывшего дружка.
Джесси слегка надулась, изображая недоумение, но тут же отбросила притворство.
– Мне казалось, Тоби – пройденный этап. Или ты передумал?
Отнюдь. А он является ко мне под ручку с твоим боссом и надеется, что я буду ревновать.
– Ясно. Но
– Теперь он еще и в кино снимается, – подхватил Калеб. – В «Гревиле».
– Не фиг смеяться. Ты читал этот роман?
– Нет, а ты?
– Вчера прочла сценарий.
– И как?
Джесси снова заулыбалась. Улыбка перешла в громкий смех.
– «Лолита» наизнанку. На этот раз девочка достигла совершеннолетия – ей восемнадцать, – и они с мамашей скооперировались и прикончили Гумберта Гумберта. «Лолита» с хорошим концом. Матери могут найти общий языке дочерьми.
Калеб посмеялся вместе с ней. Как бы он ни злился на Джесси, он уважал ее ум и чувство юмора. Если б она еще научилась вести себя по-человечески!
– Они трахаются? – спросил он ни с того, ни с сего.
– Что?
Вопрос бился в его мозгу, и Калеб, не удержавшись, задал его вслух.
– Или Тоби только делает вид, будто они трахаются?
– Э… э… я… – Не сам вопрос смутил Джесси, а тон, каким он был задан, и выражение лица Калеба.
– Скажи мне правду! Поэтому ты привела их сюда? Ткнуть меня носом в дерьмо? Показать, что моя жизнь не лучше твоей? Ты-то ведь знаешь, трахаются они или нет!
– Калеб! – Она держалась отважно, не дрогнула от его натиска. Опустила голову, но не отводила глаз. – Наверное, трахаются, – спокойно признала она, – но к нам это не имеет ни малейшего отношения.
– Извини, – сказал он. – Извини. Не знаю, что на меня нашло.
Прекрасно он знал, что на кого нашло: Джесси любила его, а подсознательно – ненавидела. Много чего бывает между братом и сестрой. Его подсознание уловило сигналы ее подсознания, вот он и набросился на сестру. Ееподсознание он ощущал лучше, чем свое. И что ему делать с этим? Не слишком-то подходящий момент, чтобы вспоминать глубоко укоренившиеся братско-сестринские антипатии и сводить старые счеты.
– Хочешь торт? – предложил он.
65
Так вот он какой, Калеб Дойл! – думал Генри, следуя по пятам за Тоби на террасу. Не таким он его себе представлял. Костлявый, не похожий на американца, вылитый книжный червь. Впрочем, он же драматург. И что-то в нем есть притягательное, таинственно-знакомое. Может быть, все дело в том, что Генри каждый день видит перед собой его сестру? Всю прошлую неделю, с того заочного оргазма по телефону, Генри ходил кругами вокруг Калеба. Наконец они встретились. Искра не проскочила, не было телепатического узнавания. Они ощутили друг к другу примерно столько же симпатии, сколько кот и пес, оказавшиеся вдвоем на льдине.