Жизнь цирковых животных
Шрифт:
Кеннет подошел поближе к темным силуэтам. Два костлявых юнца в джинсах и черных футболках небрежно облокотились на парапет. Голубые, вероятно – давние партнеры.
– Геееенри! Генри Олдрич! [103] – завопил первый юнец или второй. Труляля и Траляля Ист-Виллиджа.
– Эй! – заговорил вдруг его приятель, сощурив один глаз, а другим внимательно всматриваясь в Кеннета. Он был слегка пьян. – Да ведь вы – Кеннет Прагер!
Такое подчас случалось на общественных мероприятиях. Деваться
103
Генри Олдрич – бойскаут (по фильму 1944 г. и одноименному телесериалу).
– Виновен, Ваша Честь, – схохмил он. – Рад познакомиться. – Протянул руку. Обычно этого бывало достаточно.
Ни один из парней не принял его руки.
– На вашем месте я бы отошел от парапета, – посоветовал ему юнец. – Особенно когда имеете дело с нами…
Кеннет рассмеялся, пытаясь свести все к шутке, хотя чувствовал, что разговор идет всерьез.
– Прошу прощения. Разве мы знакомы?
– Нет. Вы нас вовсе не знаете, – сказал первый.
– Вы думаете, будто знаете наши вторые «я», – заметил второй. – Впрочем, их вы тоже не знаете.
– Имя Леопольд что-нибудь говорит вам? – намекнул первый.
– А Лоис? – добавил второй.
– А? – Кеннет прищурился, тщетно пытаясь разглядеть в бледных, будто щеткой оттертых, юных лицах дряхлые физиономии «Леопольда» и «Лоис». Однако предупреждению он внял и отошел подальше от парапета.
– «Убийцы»? – продолжил первый.
– «Нуждаются в лечении, а не в рецензии»? – добавил второй.
Актеры всегда воспринимают критику близко к сердцу. Режиссеры и авторы еще проявляют порой выдержку, но актеры – избалованные дети. Для них прочесть плохой отзыв – все равно что узнать о смерти Санта-Клауса.
Кеннет выпрямился во весь рост.
– Сожалею, но что вижу, то пишу. Публике, похоже, ваше представление понравилось.
– За это ты и невзлюбил нас, старик? – сказал первый.
– Старик! – повторил второй. – Почему не прислали молодого человека, живого, способно нас понять?!
Его не задело обращение «старик». Разумеется, в глазах этих молокососов он – старик. Но почему они так стремятся уязвить его? Вотчто задевало.
– Вы слишком расстроены, – попытался он смягчить ситуацию. – Это естественно. Но вы делаете свое дело, а я свое…
– Мы делаем искусство, а ты – уничтожаешь!
– Печально, что мы не можем обсудить все как взрослые люди. Но я был рад знакомству. Всего доброго! – Он кивком распрощался с молодыми людьми, развернулся и пошел прочь. Спокойно, твердил он себе. Как взрослый человек.
Сердце выбивало барабанную дробь. Все же он контролировал себя, хотя и ежился в ожидании удара по затылку или пинка в зад. Ничего не произошло. «Лоис» и «Леопольд» не стали даже выкрикивать оскорбления ему вслед.
В гостиной он сразу же подошел к бармену.
– Джин-тоник. – Вот что ему надо. Выпить по-быстрому и предпринять последнюю
– Спасибо, – поблагодарил он, принимая из рук бармена холодный бокал. Первый же глоток вернул ему душевное равновесие. Кеннет принял решение пить, не торопясь. Не стоит лишать себя удовольствия.
Оглядев комнату, он увидел на диване старую даму. Дама крепко сжимала ридикюль и пила какую-то прозрачную жидкость. Вид у нее был растерянный. Антикварные серьги, старомодный цвет помады, прическа, сделанная в какой-то сельской парикмахерской – не актриса, а чья-то мамочка, надежная, нормальная. Кеннету хотелось присесть, и общество этой дамы казалось наиболее привлекательным.
68
Молли попала в зоопарк. Звери пили коктейли – мартини, хайбол, «Манхэттен», сайдкар.
Вдруг раздался стук, и звери разбежались. Дверь открылась, в глаза ударил яркий свет.
– Прошу прощения! Извините! – сказал незнакомец и тут же затворил дверь.
Молли осталась лежать в темноте, но она уже проснулась. Это был сон. Все понятно. Она спала. Но куда она попала? В соседней комнате пили коктейли – не звери, люди. Она не дома. Сон продолжается? Или она напилась? Голова слегка кружилась, но не от хмеля.
Миссис Дойл осторожно приподнялась на постели. Над кроватью нависало широкое окно. За окном виднелось гигантское здание, и в нем множество окон, почти все – без света. Теперь она вспомнила: она в Манхэттене, на дне рождения у своего сына Калеба.
Ну и вечер! Ну и болтуны собрались! Как приехала, так и общалась с людьми, не умолкая. Молли даже нижнюю челюсть пощупала, чтобы проверить – не вывихнула ли. Все в порядке. В конце концов, сама она говорила мало – больше слушала.
Выходить в гостиную ей не хотелось, но что, если Джесси уже приехала? Поздоровается с дочерью, попрощается со всеми – и домой. Давно пора.
Приоткрыв дверь, Молли выглянула наружу. Вечеринка все еще кипела и бурлила. Она проскользнула за угол в ванную, поплескала холодной водой на лицо, освежила помаду, а то вид, как у старой пьяницы. Не сразу сообразила, что за тяжесть оттягивает сумочку. Потом вспомнила. Глупо так прижимать к себе сумку, словно кто-то покушается ее украсть. Впрочем, неизвестно, с кем тут можно столкнуться. Нет, она вполне доверяла друзьям Калеба, но ведь они приводят с собой своихприятелей.
Молли вышла в гостиную. Ни одного знакомого лица за исключением Джека, бармена с пиратской серьгой в ухе.
– Молли! Где была?
– Привет, Джек! Дала глазам отдых. Хотела помочь прибраться, пока я еще тут, но, похоже, праздник продолжается?
– Да, еще какое-то время повеселимся. Айрин ушла часа два назад.
– Два часа назад? – с тревогой переспросила Молли. – Который час?
– Начало второго?
– Господи!
– Мы же не в Канзасе, – поддразнил Джек. – Затянется до четырех утра, а то и пяти.