Жизнь длиною в лето. Книга первая
Шрифт:
– Здравствуйте, я не ошиблась, вы же дедушка Ефим?
– Он самый, внученька, проходи, я рад редким гостям, - с насмешкой ответил дед Мороз.
Кармель приблизилась к старику и, задрав голову, сообщила:
– Извините, не знаю вашего отчества, у меня к вам неотложное дело.
– Донатович я. Давненько ко мне не было неотложных дел у столь младых девиц, - улыбнулся дед. Серые глаза заискрились смехом из-под белых кустистых бровей.
– Двигай сюда, за чашкой чая поведаешь о своём деле.
Дед Ефим прошёл к столу под густую тень липы, показал рукой на стул.
– Хорошая гостья - вовремя пришла. У меня как раз самовар вскипел. Я семью пчёлок в новый дом посадил и собирался чаёвничать. Сейчас чашки принесу.
– Может вам помочь, - вскочила Кармель.
– Ещё чего, чай не калека пока, сиди.
Вскоре на столе стоял самовар, в широкие чашки дед Ефим разлил душистый чай.
– Как зовут, красавица? Зачем пожаловать изволила?
– Зовут Кармель. А дело у меня тонкое, деликатное, - ответила она в тон хозяину, отпив глоток крепкого чая.
– Необычное имя, сладкое. Как тебе мой чаёк?
– Очень вкусный, а мёд - язык можно проглотить.
– Кармель намазала оладий тягучим янтарным мёдом и, зажмурив глаза от удовольствия, стала откусывать по маленькому кусочку.
– У вас тут весь воздух мёдом пропах, - девушка вдохнула полной грудью ароматный запах.
Дед трубно засмеялся:
– Эх, невежда, голову подними - это липа цветёт. Вот и пахнет мёдом на весь двор.
Кармель удивлённо воззрилась на желтовато-зелёные зонтики цветков на дереве, источающие сладкий аромат.
Допив чай, Ефим Донатович вытащил из кармана трубку, раскурил, и, прищурившись, посмотрел на гостью. Она вытерла рот кончиком полотенца, сделала последний глоток чая.
– Вы знали Гордеева Ивана Никитича двадцать третьего года рождения?
Дед Ефим вздрогнул.
– Какие угодно ожидал вопросы, но только не о нём. Он не успел стать Иваном Никитичем. Когда Ванька погиб, ему пошёл только двадцать первый год.
– А вы уверены, что он не выжил?
– Кармель решила проверить Катины слова.
– Мне сказали, что в восьмидесятом году на кладбище в хутор Благодатный приезжал Иван Гордеев.
Ефим Донатович пыхнул трубкой и грустно произнёс:
– Я старше Ивана на год, но мы играли в футбол в одной команде, поэтому хорошо его знал. Так вот у Ваньки имелся младший брат Максим, к началу войны ему лет десять исполнилось не больше. На войну из Добринки ушли больше пятисот мужиков, в живых осталось человек девяносто и это ещё хорошо. Так вот Гордеевы получили известие в сорок третьем году в конце октября о том, что Иван пропал без вести. Седьмой гвардейский стрелковый корпус, в котором служил Иван, участвовал в боях под городом Ельня. Максим боготворил брата, поэтому сына назвал в его честь. Так что в восьмидесятом могли видеть Ивана Гордеева, к тому времени парень как раз достиг возраста деда. Кстати, Ванька пытался найти точное место, где погиб его тёзка, может и нашёл. Тебе бы его расспросить.
Кармель вспомнила про снимок, найденный в доме. А вдруг! Ведь бывают же совпадения.
–
Дед долго рассматривал фото.
– Где ты его нашла?
– В одном из домов на улице, он сохранился лучше других.
– Ещё бы. Гордеевы переехали на центральную усадьбу позже других, в девяносто восьмом, Ваня уговорил отца покинуть Добринку. На снимке Ваня и его друганы из футбольной команды.
– Но...
– удивилась Кармель.
– Снимок выпал из тетрадки Петрова Геннадия, что в доме Гордеевых делают тетради Петрова?
Дед засмеялся:
– Сия тайна велика. К кирпичному дому ведёт бетонированная дорожка. Верно?
Кармель кивнула.
– Точно ты побывала в доме Гордеевых, - изрёк дед.
– Ты не сказала, зачем тебе сведения об Иване? И кстати, ты, чья будешь? И откуда? Уж больно мне любопытно.
Кармель вздохнула.
– Я внучка Устиновой Марии Николаевны из деревни Захарьино. Ну... мы решили собрать сведения о ветеранах...
Дед Ефим недоверчиво нахмурился.
– Сдаётся мне, ты не проживаешь в Захарьино. Устиновых из Благодатного немного знал, дочку Машу мельком видел. Чувствую, врёшь, а не пойму в чём и зачем.
Кармель смутилась.
– Если я скажу правду, вы не поверите. Посчитаете меня сумасшедшей. Я не стала говорить бабе Ане и бабе Лизе, хорошо, что они не поинтересовались, зачем мне сведения о Гордееве?
– А ты попробуй, - подбодрил дед.
– Я убирала могилки родственников, пошла вынести траву за пределы кладбища и увидела цветущие голубые ирисы. Сорвала букет и тут, - Кармель замялась, - появился призрак. Оказывается, я сорвала цветы с её могилы.
– Кармель пристально посмотрела на старика. Не смеётся ли?
– В общем, мы разговорились, она попросила меня найти Ивана Гордеева. Дело в том, что призрак не может уйти, не знаю, куда им полагается уходить, пока не поговорит с Иваном. Погодите-ка. У меня есть её фото.
– Призрака?
– Да нет же. Прижизненное фото. Призрак назвал себя Катей Серафимовой.
– Кармель протянула снимок деду Ефиму.
– Девушка во втором ряду...
– Я знал Катю, - перебил Ефим Донатович. Он долго рассматривал фотографию, его лицо разгладилось, погрустнело.
– Рядом с Катей стоит моя невеста. Мы с Ванькой вместе ходили женихаться в Благодатный. Не раз мы схлёстывались с хлопцами из хутора, но мы не давали себя побить, а потом они отступились. Так что своих девчат мы завоевали в честной борьбе. Когда я вернулся в сорок пятом, узнал: моя невеста вышла замуж, а Катя умерла, в один год с Иваном.
– Вы поверили мне?
– удивилась Кармель.
– За свои девяносто два я повидал всякое. Да и зачем тебе выдумывать Лет двадцать назад я был на погребении однополчанина в хуторе Благодатном, вспомнил о Кате, хотел положить цветы на могилку, но не нашёл даже места, где её похоронили. Дело в том, что у Кати из родственников оставалась только мать, после её смерти некому стало следить за могилой. Значит, Катя думает, что Иван жив?
– Ну да это она слышала об Иване и попросила меня разыскать его.