Жизнь длиною в лето. Книга первая

Медведская Наталья Брониславовна

– Да нет. Катя. Если и произошла урбанизация, то по другой причине. С развалом СССР развалили и совхозы-колхозы. Пока я не попала в Захарьино, не знала, как всё плохо. Ты же сама видела, во что превратился Благодатный. И Добринка не лучше, а сколько таких Добринок по стране. Слышала бы меня моя бывшая подружка Лена, оборжалась бы. Где я и где беды деревни.

– Погоди-погоди.
– Призрак Кати замерцал.
– Союза больше нет?

– А разве Ефим Донатович не рассказал тебе про крах СССР?

– Про отсутствие работы в деревне,

исчезновение колхозов Ефим поведал, но что больше нет страны, я не знала.

Машина Кармель свернула на улицу Мира, которая для Ивантеевска была что-то вроде провинциальной Рублёвки.

– Страна осталась - Россия. Только без республик, они откололись. Стали сами себе хозяева.

– Мы же выиграли войну, - понурилась Катя.
– Хорошо что Ваня не дожил до такого, а то получается: зря воевал.

– Ту войну мы выиграли. А бескровную, со своими внутренними врагами получается проиграли. Кать, я впервые так много говорю о политике. Я ею, если честно сказать, не интересовалась раньше.

– Вот потому и проиграли, если большинство таких, как ты, - буркнула Катя.
– У нас в школе утро начиналось с политинформации, и в бригаде тоже. Мы не были равнодушными, как вы.

– Кать, когда началась эта байда с отделением республик, мне исполнился годик. Вряд ли я могла пойти на баррикады. Не расстраивайся всё не так страшно.
– Кармель остановила авто у ворот красивого трехэтажного дома, нажала на пульт, створки ворот распахнулись. Припарковав "Ауди", она скомандовала:

– Выходим. Прибыли.

– Это твой дом?
– поразилась Катя.

Кармель вытащила корзинку с кроликом из машины, подхватила на руки тёплое тельце кошки.

– Я здесь живу, на дом отец заработал.

– И каким же образом? От трудов праведных не наживёшь палат каменных, - продекламировала Катя ехидно.

– И повезло же мне связаться с политически подкованным призраком. Поверь, отец хорошо платит рабочим на фабрике.

Кармель дернула входную ручку двери. Закрыта. Она опустила корзинку с кроликом и сонную кошку на ступеньки. Открыла замок.

– Катя, заходи в буржуйские хоромы и будь как дома.

Лиска зевнула, потянулась, царапнула выпущенными когтями блестящую плитку на ступеньках и спрыгнула на траву.

– Стой! Ты куда? Сначала зайди в дом, - позвала своенравную кошку Кармель.
– Ещё потеряешься.

Лиска посмотрела на неё, выразительно мяукнула и потрусила в сторону сада.

– Моя комната на третьем этаже, - сообщила Кармель уходящему животному.
– Не заблудишься?

– Она, конечно, не собака, но нюх у неё тоже есть, - усмехнулась Катя.
– Показывай, буржуйка, свои палаты. Знал бы мой дед, что он зря кровь проливал в Гражданскую - богатеи снова вернулись.

– Да ладно, какие там богатеи.

Кармель взяла сумку с вещами из багажника, подняла корзину с кроликом и направилась к лестнице.

– Вот смотри.
– Она открыла дверь и зашла в дом.
– Направо от холла гостиная и кухня,

налево бильярдная с выходом с сад. На втором этаже спальня родителей и комнаты для гостей. На третьем мои и брата апартаменты. Ничего лишнего, а ты упрекаешь.

– Да у вас дом, больше нашего сельсовета и конторы совхоза вместе взятых.

– Скажи, вот вы все жили одинаково бедно, - процедила разозлённая Кармель.
– А тебе не хотелось жить лучше? Способности ведь у всех разные, а при СССР была уравниловка. Разве это справедливо?

– Почему же, кто хорошо работал, тому почёт и уважение.

– Ага. Трудодень в карточку. Как же, читала по истории, - буркнула Кармель, открывая дверь в свою комнату.

– А сейчас? Скажи-ка честно, сколько процентов от общего населения живут хорошо?
– допытывалась Катя, проплывая над досками пола, покрытыми светлым лаком.

Кармель поставила корзинку на журнальный столик, вывалив вещи из сумки на кровать, нехотя призналась:

– Процентов десять живут шикарно, ещё десять так себе.

Катя уставилась ей в лицо мерцающими глазами.

– А остальные восемьдесят прозябают? Значит, всё затеяно ради этой бессовестной кучки. Ну и где же тут справедливость? По-моему ею и не пахнет. Снова устроили классовое неравенство.

Кармель открыла настежь большое окно и тяжело вздохнула:

– Кать, я всего лишь студентка.

– Ладно. Извини. Обидно, что такую страну угробили.

Раздался мелодичный сигнал, створки ворот распахнулись - во двор вкатилась розовая "Шкода". Мать поставила свою машину рядом с "Ауди" Кармель высунулась в окно и помахала рукой.

– Твоя сестра?

– Моя мама. Ася Ивановна собственной персоной. Сейчас я приму душ, и поедем покупать клетку для кролика и вольер.

Кармель едва успела разложить вещи, как на пороге комнаты появилась мать.

– Ты вовремя вернулась. Сегодня вечером прилетают твои бабушка и дедушка. Натан встретит их в аэропорту, а ты поможешь мне с ужином.

– Какой сегодня день недели?
– поинтересовалась Кармель.

Ася Ивановна с изумлением разглядывала дочь.

– Что, совсем отстала в деревне от жизни. И почему ты так плохо выглядишь? Волосы, как солома, загар жуткий, руки, ноги исцарапаны. И что за синяки у тебя на шее?
– Она приблизилась, прохладными пальцами приподняла подбородок дочери.
– Новое увлечение, удушение во время любовной игры? Ты что, идиотка?

– Не было никакого увлечения, а тем более игры. Пьяный друг детства с катушек слетел, - буркнула Кармель, убирая пальцы матери от лица.

– Так дорогая. Давай-ка быстро в спа-салон и приводи себя в порядок. Иначе твоя бабушка Кейла устроит грандиозный допрос с пристрастием. Кстати, сегодня пятница.

– Ну вот. Только готовить ужин незачем. Закажи в ресторане кошерную пищу. Ты забыла? Вечер пятницы начало Шабата. Бабушка откажется есть то, что приготовят руки нечестивой невестки, - съехидничала Кармель.