Жизнь Галилея

Брехт Бертольд

Галилей. Почему, согласно Аристотелю, не тонет лед?

Маленький монах. Потому что он широк и плосок и, следовательно, не может разделить воду.

Галилей. Хорошо. (Берет кусок льда и кладет его в лохань.) А теперь я нажимаю на лед, силой опускаю его на дно сосуда. Вот я убираю руки, нажима больше нет. Что происходит?

Маленький монах. Он снова всплывает.

Галилей. Правильно. Видимо, подымаясь, он все же может разделять воду. Не так ли, Фульганцио?

Маленький

монах. Но почему же он вообще плавает? Ведь лед тяжелее воды, поскольку он сгущенная вода.

Галилей. А что, если он разжиженная вода?

Андреа. Он должен быть легче воды, иначе бы он не плавал.

Галилей. Вот-вот.

Андреа. Так же как не может плавать железная игла. Все, что легче воды, - плавает, все, что тяжелее, - тонет. Что и требовалось доказать.

Галилей. Андреа, ты должен научиться осторожно мыслить. Дай-ка мне железную иглу и лист бумаги. Ведь железо тяжелее воды, не так ли?

Андреа. Да.

Галилей кладет иглу на лист бумаги и опускает ее на воду.

Пауза.

Галилей. Что происходит?

Федерцони. Игла плавает! Святой Аристотель, ведь его же никогда не проверяли!

Все смеются.

Галилей. Главная причина нищеты наук - почти всегда - их мнимое богатство. Наша задача теперь не в том, чтобы открывать двери бесконечному знанию, а в том, чтобы положить предел бесконечным заблуждениям. Записывайте!

Вирджиния. Что у них там?

Госпожа Сарти. Каждый раз, когда они смеются, я пугаюсь. Думаю - над чем это они смеются?

Вирджиния. Отец говорит: у богословов колокольный звон, а у физиков смех.

Госпожа Сарти. Но я рада, что он по крайней мере теперь не так часто смотрит в свою трубу. Это было еще хуже.

Вирджиния. Теперь он все время лишь кладет куски льда на воду; от этого, пожалуй, не может быть большого вреда.

Госпожа Сарти. Не знаю,

Входит Людовико Mарсили в дорожной одежде, сопровождаемый слугой, несущим

поклажу. Вирджиния бежит к нему, обнимает.

Вирджиния. Почему ты не писал, что приедешь?

Людовико. Я был здесь поблизости, осматривал наши виноградники у Бучоле и вот не мог удержаться.

Галилей (близоруко щурясь). Кто это там?

Вирджиния. Людовико!

Маленький монах. Разве вы его не видите?

Галилей. Ах да, Людовико. (Идет к нему навстречу.) Ну как лошади?

Людовико. Отлично, сударь.

Галилей. Сарти, празднуем встречу! Тащи кувшин сицилийского вина, того, старого!

Госпожа Сарти и Андреа уходят.

Людовико (Вирджинии). Ты что-то побледнела. Сельская жизнь пойдет тебе на пользу. Моя мать ждет тебя к сентябрю.

Вирджиния. Погоди, я покажу тебе подвенечное платье! (Убегает.)

Галилей. Садись

Людовико.

Я слыхал, сударь, что ваши лекции в университете слушают теперь больше тысячи студентов. Над чем вы работаете в настоящее время?

Галилей. Обычная повседневная суета. Ты ехал через Рим?

Людовико. Да. Позвольте, пока не забыл, - мать просила выразить вам свое восхищение по поводу вашей достохвальной сдержанности перед лицом этих оргий с солнечными пятнами, которые затеяли голландцы,

Галилей (сухо). Благодарю.

Госпожа Сарти и Андреа приносят вино и стаканы. Все собираются вокруг стола.

Людовико. В Риме это стало уже притчей во языцех. Кристофер Клавиус высказал опасение, что из-за этих солнечных пятен сейчас может опять начаться балаган с вращением Земли вокруг Солнца.

Андреа. Нечего беспокоиться.

Галилей. Какие еще новости в святом городе, если не считать надежд на мои новые прегрешения?

Людовико. Вы, конечно, знаете, что святейший отец умирает?

Маленький монах. О!

Галилей. Известно, кто будет преемником?

Людовико. Большинство называет Барберини.

Галилей. Барберини.

Андреа. Господин Галилей знаком с Барберини.

Маленький монах. Кардинал Барберини математик.

Федерцони. Ученый на папском престоле!

Пауза.

Галилей. Итак, теперь им нужны такие люди, как Барберини, люди, которые смыслят в математике. Мир приходит в движение. Федерцони, мы еще доживем до времени, когда не придется оглядываться, как преступнику, говоря, что дважды два - четыре. (К Людовика.) Мне это вино по вкусу, что ты скажешь о нем?

Людовико. Хорошее вино.

Галилей. Я знаю этот виноградник. Он на крутом каменистом откосе, и ягоды почти синие. Люблю это вино.

Людовико. Да, сударь.

Галилей. В нем есть легкие оттенки. И оно почти сладкое, но именно только "почти". Андреа, убери все это - лед, лохань и иглу. Я ценю утехи плоти. Я не терплю трусливых душонок, которые называют их слабостями. Я говорю: наслаждаться тоже нужно уметь.

Маленький монах. Что вы хотите делать?

Федерцони. Мы снова начнем балаган с вращением Земли вокруг Солнца.

Андреа (напевает).

Писание гласит: она недвижима; послушно Профессора твердят: она стоять должна. Святой отец схватил ее за уши, Чтоб удержать. Но все же движется она. Андреа, Федерцони и маленький монах спешат к рабочему столу и убирают с

него лишнее.

Андреа. Мы можем обнаружить, что Солнце тоже вращается. Как это понравится тебе, Марсили?

Людовико. Почему такое волнение?

Госпожа Сарти. Ведь вы же не начнете опять возиться с этой чертовщиной, господин Галилей?