Жизнь и приключения Лонг Алека
Шрифт:
Алек устроился работать в порт грузчиком. Он попал в десятку формана Кремба. Это с ним он встретился в первый день своего прибытия в город. Алека дружески приветствовал Джонни, или попросту Иван Горячкин, маленький, круглый русский грузчик, который дал ему адрес Струмпе.
— Ол райт! — закричал он, когда увидел Алека, идущего по причалу. — Поработаем вместе. Мне кажется, тебе не будет у нас тяжело. Познакомился с Крембом? Он неплохой парень, но любит выпить, и мы каждую субботу вынуждены угощать его. От этого никуда не денешься, имей в виду.
Алек начал работать. Кремб посылал его в трюмы пароходов,
Окончив работу, Алек шел домой и, немного отдохнув, отправлялся бродить по Брисбену. Иногда он заходил к Струмпе. Его тянуло к Айне. Она работала продавщицей в магазине готового платья Гринфельда и к вечеру сильно уставала. Поэтому Алек приходил к ней не очень часто, хотя готов был бывать у Струмпе каждый день.
Айна встречала его всегда радостно. А он старался выполнить данное ей обещание — быть интересным собеседникам. Большого труда для него это не составляло. Он знал много всяких историй и великолепно их рассказывал.
У Корнеевых Алеку жилось хорошо. Дарья Степановна, жена Билла, относилась к нему, как к сыну. Следила за тем, чтобы он обязательно съедал завтрак и ужин, которые она готовила, повязывал шарф на шею в ветреные дни, и, хотя заботы Дарьи Степановны выглядели несколько комичными, Алеку они нравились. Он охотно выполнял всё желания хозяйки.
Дарья Степановна, не по годам живая, небольшого роста, очень походила на коренную австралийку. Она старалась быть современной женщиной, следила за модой, одевалась, как советовали проспекты больших универсальных магазинов. Ее всегда аккуратно уложенные седые волосы, элегантные дешевые платья — она их шила сама, — неплохое знание английского языка служили предметом постоянной дружеской зависти Нины Сергеевны Струмпе.
— Что за женщина, прямо чудо! — восклицала она, когда речь заходила о Дарье Степановне. — Ну почему у меня так не выходит? Почему я никак не могу справиться с английским? Почему мои платья сидят хуже? Наверное, я такая нескладная.
Дарья Степановна постоянно читала австралийские газеты и была всегда в курсе городских событий.
Алеку она чем-то напоминала мать. Ему становилось теплее жить на свете, когда он ее видел.
Билл не отставал от своей жены. Он любил носить какие-то особенные шляпы, штаны и рубашки, яркие шейные платки. Он отлично владел своей специальностью механика и поэтому держался независимо. Знал, что его всегда с распростертыми объятиями примет на работу любая фирма.
Билл прекрасно разбирался в политике, был одним из ближайших помощников Артема, членом РСДРП, большевиком, играл видную роль в «Союзе русских эмигрантов», и беседовать с ним было для Алека истинным наслаждением. От него он узнавал много интересного об Австралии.
— Вот такие дела, Алек, — говорил Билл, сидя за стаканом своего любимого пива. — Рабочая партия в Квинсленде издает только одну ежедневную газету. А что в ней печатают? Все заполнено отчетами о матчах — футбольных, гребных, велосипедных. Сообщениями о том, кто на ком женился или вышел замуж. Ты думаешь, здесь интересуются театром, музыкой,
— Мне говорил об этом хозяин яхты, на которой я плавал, профессор Кларк.
— А он тебе не говорил, что многие рабочие бастуют, что и здесь идут классовые бои? Что и здесь рабочих нещадно эксплуатируют? Не говорил? А зря. Все это есть. И мы, большевики, должны зорко следить за тем, чтобы не обижали нашего брата. Помогать чем можем…
В один из вечеров неожиданно появился Артем. Он похудел, глаза его горели, движения были порывисты.
— Ну, братцы, и устал же я, — выдохнул он, валясь в кресло. — Дай стакан пива, старый пьяница. Я знаю, у тебя всегда есть в запасе холодное.
Артем выпил бутылку пива, принесенную Дарьей Степановной.
— Поужинал бы сначала, Федя, — проговорила она, с жалостью разглядывая Артема и называя его русским именем. — На кого стал похож! Потом будешь рассказывать.
— Нет, тетя Даша. Сначала о делах, а уж потом ужин. Не могу держать новости при себе. Мотался я по всему штату. Собирал подписчиков на газету. Все готово. Надо начинать организовывать типографию и выпускать в свет. «Эхо Австралии». Такое будет название. Нравится? Мне очень. Ты, Алек, будешь заниматься всей подготовкой. Заказами, бумагой, помещением и прочими делами, а Биллу придется взять на себя технику, установку машины, печатание. Я буду всем остальным. Начиная с редактора, кончая корреспондентом и переводчиком. Что, многовато? А что делать? Надо.
Артем весь кипел. Чувствовалось, что он уже живет газетой, видит ее и ни о чем другом говорить не может.
— «Эхо Австралии» будет откликаться на все животрепещущие вопросы, будет нападать, разоблачать, громить наших врагов. Нам так нужна газета. «Эхо Австралии» объединит всех русских рабочих, даст возможность говорить в полный голос нашему «Союзу эмигрантов»…
— Где ты поселился, Том? — прервал Артема Корнеев. — Есть у тебя где жить? А то давай ко мне. Места хватит.
— Все уже сделано. Живу я на Литл-Черч-стрит, у самого порта. С понедельника начинаю работать грузчиком у молодого Фоя. Знаешь его? Теперь будем часто видеться, — повернулся Артем к Алеку. — А может быть, и тебе удастся перейти к Фою? Тогда будет совсем удобно. Ну, посмотрим. А теперь за работу…
— Никакой работы, — послышался недовольный голос Дарьи Степановны. — Сначала поешь, Федя. Иначе я не разрешу вам занимать стол.
Артем вскочил и порывисто обнял хозяйку:
— Подчиняюсь, тетя Даша. Знаю, что с вами нам не совладать. Вы сильнее нас всех, вместе взятых. Подчиняюсь!
Пока длился ужин, Артем не умолкая говорил о газете и планах «Союза русских эмигрантов», потом весело подмигнул Алеку и сказал:
— Придется много работать, Алек. Хватит ухаживать за Айной. Не красней, не красней, пожалуйста. Эдгар мне уже все рассказал. Полагаю, что ты бываешь у них не ради собачки Вайси? Э?