Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы XXVII-LIV)

Диккенс Чарльз

– Подали ему знак, - вмешался Марк, услышав намек на себя, - чтобы он отпер дверь, что он и сделал с удовольствием.

– Вот и все покамест, - заключил Неджет, пряча в карман большую записную книжку, которую он достал без всякой надобности, по привычке, приступая к своим откровениям, и все время держал в руке, - но ожидается еще гораздо больше. Вы спрашивали меня насчет фактов: все, что было, я рассказал, и незачем дольше задерживать этих господ. Вы готовы, мистер Слайм?

– Мало сказать готовы!
– отвечала эта

знаменитость, вставая.
– Если вы дойдете до участка, мы там будем в одно время с вами. Том, ступай за каретой!

Полицейский, к которому он обращался, вышел из комнаты. Старый Мартин помедлил несколько секунд, словно хотел сказать что-то Джонасу, но, увидев, что тот по-прежнему сидит на полу и бессмысленно раскачивается взад и вперед, он взял под руку Чаффи и вышел вслед за Неджетом. Джон Уэстлок и Марк Тэпли замыкали шествие. Миссис Гэмп, пошатываясь, вышла из комнаты первая, изображая обморок на ходу, ибо в распоряжении миссис Гэмп имелись обмороки всех разрядов, на разные вкусы, как похороны у мистера Моулда.

– Ну-ну!
– пробормотал Слайм, глядя им вслед.
– Честное слово, совершенно не понимает, что это позор - иметь племянника в такой должности, как не понимал раньше, что я краса и гордость семьи! Вот какая награда за то, что я смирил свой гордый дух - такой дух, как мой!
– и сам зарабатываю себе средства к жизни, а?

Он встал со стула и негодующе отшвырнул его ногой.

– И какие уж это средства! Когда сотни людей, которые в подметки мне не годятся, разъезжают в колясках и живут на доходы с собственных капиталов. Честное слово, хорошо же устроен мир!

Он встретился глазами с Джонасом, который упорно смотрел на него и шевелил губами, словно что-то шепча.

– А?
– спросил Слайм.

Джонас взглянул на его подручного, который стоял к нему спиной, и, сделав неловкое движение скованными руками, показал на дверь.

– Гм!
– задумчиво произнес Слайм.
– Мне нечего и надеяться его опозорить по-настоящему, когда вы так далеко меня опередили. Я и позабыл.

Джонас повторил тот же взгляд и движение.

– Джек!
– сказал Слайм.

– Здесь!
– ответил подручный.

– Ступайте к двери дожидаться кареты. Скажете, когда она подъедет. Пожалуй, там вы мне нужней. Ну, - прибавил он, торопливо обернувшись к Джонасу, когда тот ушел, - в чем дело?

Джонас попытался встать.

– Погодите минутку, - сказал Слайм.
– Это нелегко, когда кисти рук связаны вместе. Ну вот! Так! В чем дело?

– Суньте руку ко мне в карман. Сюда! В грудной карман слева!
– сказал Джонас.

Он сунул руку и вытащил кошелек.

– В нем сто фунтов, - сказал Джонас; его слов было почти невозможно разобрать, так же как его лицо, бледное, искаженное мукой, нельзя было назвать человеческим.

Слайм взглянул на него, вложил кошелек ему в руку и покачал головой.

– Я не могу. Не смею.

Да если б и посмел, нельзя. Эти люди внизу...

– Бежать невозможно, - сказал Джонас.
– Я это знаю. Сто фунтов - за пять только минут в соседней комнате.

– Для чего это?
– спросил Слайм.

Лицо арестованного, когда он подвинулся ближе к Слайму, чтобы шепнуть ему что-то на ухо, заставило того невольно отшатнуться. Однако он выслушал его. Всего несколько слов, но его лицо изменилось, когда он их услышал.

– Он при мне, - сказал Джонас, поднося руку к горлу, словно то, о чем он говорил, было спрятано в его шейном платке.
– Почему вы могли это знать? С какой стати вам это знать? Сто фунтов за пять только минут в соседней комнате! Время уходит. Говорите же!

– Это было бы гораздо... гораздо почетнее для семьи, - дрожащими губами произнес Слайм.
– Напрасно вы мне столько наговорили. Поменьше и для вашей цели было бы удобней. Могли бы оставить это про себя.

– Сто фунтов за пять минут в соседней комнате!
– в отчаянии крикнул Джонас.

Тот взял кошелек. Джонас неверной, спотыкающейся походкой отошел к двери.
– Стойте!
– воскликнул Слайм, хватая его за полы.
– Я ничего об этом не знаю. Но тем и должно кончиться, к тому идет в конце концов. Виновны вы?

– Да!
– сказал Джонас.

– Улики именно таковы, как только что говорили?

– Да, - сказал Джонас.

– - Не хотите ли... не хотите ли... прочесть молитву, или что-нибудь такое?
– заикнулся Слайм.

Джонас вырвался от него, ничего не ответив, и закрыл за собой дверь.

Слайм стал прислушиваться у замочной скважины. Затем отошел на цыпочках как можно дальше и в страхе уставился на перегородку. Его отвлекло прибытие кареты, подножку которой опустили с грохотом.

– Собирает веши, - сказал он, высунувшись в окно, двоим полицейским, стоявшим на свету под уличным фонарем.
– Приглядывайте там за черным ходом, кто-нибудь один, проформы ради.

Один из полицейских ушел во двор. Другой, усевшись на подножку кареты, вступил в разговор с высунувшимся в окно Слаймом, который, быть может, стал его начальством в силу своего уменья изворачиваться и всегда быть ко всему готовым, чем так восхищался его покойный друг. Полезная привычка для теперешней его профессии.

– Где он?
– спросил полицейский. Слайм заглянул на секунду в комнату и мотнул головой, как бы говоря: "Тут, близко; я его вижу".

– Его дело дрянь, - заметил полицейский.

– Крышка, - согласился Слайм.

Они посмотрели друг на друга, потом направо и налево по улице. Полицейский на подножке кареты снял шапку, опять надел, посвистел немножко.

– Послушайте! Чего ж он там копается?
– запротестовал он.

– Я ему дал пять минут, - сказал Слайм.
– Хотя прошло больше. Сейчас приведу.