Жизнь и реформы
Шрифт:
Итак, российская армия должна была защищать независимость России против… союзной армии, состоящей на 80 процентов из русских. Большее безрассудство, если не сказать безумие, трудно придумать. Поэтому я вынужден был уже на другой день на заседании Верховного Совета СССР категорически осудить это заявление. Ельцин тогда не рискнул приступить к практическому осуществлению своих угроз в отношении создания «собственных» вооруженных сил, но в «мозговом центре» радикал-демократов работа кипела вовсю. Одна за другой проводились прицельные атаки по центру, и нет никаких сомнений, что существовал стратегический план кампании.
Вместо того чтобы заниматься насущными проблемами преодоления кризисных тенденций, решением сложных межэтнических
Разумеется, все это выглядит совершенно иначе в изображении идеологов демроссийского направления. Послушать их, так все дело было в том, что президент отошел от позиций «левого центра», сблизился с номенклатурщиками, начал петь под их дуду и так далее. Любой акт союзных властей, все указы президента интерпретировались под этим углом зрения. И особенно постарались дискредитировать меры, направленные на поддержание общественного порядка. В первую очередь речь идет о моем указе от 26 января «О мерах по обеспечению борьбы с экономическим саботажем и другими преступлениями в сфере экономики», которым устанавливалось, что органы внутренних дел и госбезопасности имеют право входа и осмотра производственных и иных служебных помещений, получения документов и иных сведений от руководителей предприятий и учреждений, информации в банках, опечатывания касс и т. д. И другой указ — от 29 января «О взаимодействии милиции и подразделений Вооруженных Сил СССР при обеспечении правопорядка и борьбы с преступностью».
На этом хочу остановиться особо. Дело в том, что само содержание обоих указов дает вроде бы основания для трактовки, с какой выступала часть средств массовой информации. Слишком много натерпелись наши люди при прошлых порядках от правового беспредела, беззащитности граждан перед произволом властей. Поэтому даже слабый намек на усиление карательных функций правозащитных органов встречается с настороженностью и опаской. Думаю, такая бдительность полезна, общество должно быть начеку, иметь надежные механизмы защиты от угрозы возрождения полицейского режима.
С другой стороны, нельзя не видеть, что углубляющийся экономический кризис, усиливающиеся политические баталии и ослабление власти резко подстегнули преступность. А параллельно с нею стала разрастаться коррупция в государственных органах. Вдобавок то, что укрывалось от глаз общественности в период застоя, благодаря гласности становилось известным. В печати были опубликованы статьи о злоупотреблениях ряда высших должностных лиц, в том числе руководителей некоторых республик, союзных министерств, партийных деятелей. Все это вызывало законную тревогу и негодование у людей, требовало принятия решительных мер.
Этим я и руководствовался, подписывая указы, подготовленные соответствующими ведомствами. В частности, ничего не видел предосудительного в том, что военнослужащие городских гарнизонов будут помогать милиции поддерживать порядок в городах. Не в первый раз и не только у нас, а и во многих других странах призывают на помощь армию, когда полицейские подразделения не в состоянии справиться с преступниками. Но я, конечно, не мог предполагать, что с первых же шагов указ этот будет дискредитирован неумными распоряжениями соответствующих начальников. Выведя в первый же день после его опубликования бронетранспортеры на улицы Ленинграда, они вызвали законное возмущение людей и дали повод утверждать, что вся эта акция направлена вовсе не против преступников, которых, конечно, не ловят таким способом, а против демонстраций и митингов оппозиционных сил.
Что касается расширения возможностей борьбы с экономическими преступлениями, то,
Вдумаемся. То, что было в этом смысле два года назад, не идет ни в какое сравнение с разгулом преступности и коррупции, какую мы имеем сейчас. Тогда у нас в печати велись споры, можно ли говорить о наличии в Советском Союзе мафии или до этого еще дело не дошло. Теперь никто не спорит с тем, что по этому показателю мы обогнали Италию, а кровавые разборки между мафиозными-группами в Москве почище, чем в Чикаго во время «сухого закона» Миллиарды долларов уплывают за рубеж и оседают в банках, ожидая будущих своих владельцев из России. Все это — результат попустительства, бездействия властей. Беру и на себя часть вины за то, что не сразу и не в должном объеме развернул борьбу против жулья.
Но факт состоит в том, что предпринимавшиеся в этом направлении попытки фактически блокировались оппозицией, часть которой уже в те времена начала срастаться с коррумпированными структурами в молодом нашем бизнесе, а уж придя к власти, создала им надежное прикрытие. Не оттого ли идут прахом все афишируемые программы борьбы с преступностью?
Ну а тем, кто все еще подозревает меня в недобрых намерениях, хочу напомнить, что 13 февраля я выступил на совещании работников Прокуратуры СССР и республик как раз с четкой ориентацией их на соблюдение закона без каких-либо политических пристрастий. Я говорил, что мы уходим от одной, административно-бюрократической, системы, а другую, демократическую, правовую, еще не успели создать. В этом промежуточном положении «нас болтает», не все выдерживают. Но нельзя ни возвращаться назад, ни поддерживать тех, кто выступает с ультрарадикальных позиций. Недопустимы попытки разваливать страну, создавать какие-то параллельные центры власти. Прокуратуре надо готовиться к новым условиям работы, исходя из того, что у нас должна быть одна для всех диктатура — диктатура закона.
Иначе говоря, уже тогда, зимой 91-го, я не склонялся ни вправо, ни влево, а наоборот, занял центристскую позицию и стремился увести государственные органы, от которых зависело соблюдение порядка в стране, от опасности подпасть под влияние правых и левых экстремистов, стать орудием их групповых интересов.
Уже тогда оба эти фланга начали осуществлять свою далеко рассчитанную стратегию: один — развала Советского Союза, другой — восстановления сверхцентрализованного унитарного государства. В феврале, по позднейшему признанию С.Шушкевича [27] , был разработан договор-«заготовка», который послужил основой документа, принятого через несколько месяцев в Беловежской пуще. И тогда же, в феврале, А.И.Тизяков [28] начинает сочинять проекты документов о введении чрезвычайного положения. Две группы заговорщиков вели подкоп под Кремль, стараясь опередить друг друга.
27
Бывший Председатель Верховного Совета Беларуси.
28
Директор оборонного предприятия Екатеринбурга, позднее — член ГКЧП.