Жизнь и шахматы. Моя автобиография

Карпов Анатолий Евгеньевич

Но когда я обыграл Корчного в финальном матче претендентов, он, очевидно, воспринял это как личное оскорбление и решил, что теперь Фишер во что бы то ни стало должен отстоять свое чемпионское звание. Корчной дал интервью корреспонденту югославского телеграфного агентства «ТАНЮГ» Божидару Кажичу,

который одновременно занимал пост и вице-президента ФИДЕ. И в своем интервью Виктор однозначно заявил, что все требования Фишера абсолютно справедливы, нам следует прекратить дискуссию, согласиться на все и играть матч. Слова эти и наша Федерация, и шахматисты, и лично я восприняли как предательство, хотя санкции, которые за ними последовали, мне сразу показались чрезмерными. Петросян, затаивший на Корчного злобу из-за проигрыша в отборочном матче претендентов в Одессе, придумал идею дисквалифицировать его на два года и запретить ему играть в каких-либо соревнованиях. Решение это было принято без моего участия, я даже не предполагал, что такое возможно: жил в Ленинграде и был далек от столичных разборок. Когда узнал, не смог удержаться от возмущения. Как бы ни был человек не прав в своих суждениях, какими бы предательскими ни казались его слова, на мой взгляд, бесчеловечно устраивать запрет на профессию. Что будет делать композитор, если его лишат рояля, много ли напишет писатель без ручки и печатной машинки? Да и дворник без метлы и лопаты чистоту не наведет. Я долго доказывал во всех инстанциях несправедливость принятых мер, и в конце концов, прежде чем вернуть Корчного за доску, меня попросили поручиться за него, что я и сделал, нисколько не задумываясь о том, может ли мое поручительство впоследствии сыграть со мной злую шутку.

В семьдесят шестом году, когда политические

отношения с Израилем были натянуты до предела, Советский Союз отказался от поездки на шахматную олимпиаду в Хайфу. С моей точки зрения решение это было ошибочным и недальновидным, оно дало повод для всех олимпийских бойкотов, которые впоследствии потрясли мир. Олимпиаду в Хайфе собирались бойкотировать не только мы, но и арабские страны. И за несколько месяцев до ее начала Ливия в лице своего лидера Муамара Каддафи обратилась в ФИДЕ с предложением провести контролимпиаду на своей территории. Федерация никаких склок и скандалов не хотела, предложила Ливии провести следующую олимпиаду и на этом успокоиться. Но Каддафи решил идти до конца в своей постоянной борьбе с Израилем и не стал отказываться от своих намерений. Идею Ливии с восторгом приняли арабский мир и многие страны соцлагеря, в том числе и наша. Однако я не был настроен столь оптимистично. Если при простом отказе от поездки в Хайфу еще можно было сохранить лицо, то отправить на турнир в Ливию, где ненавидят не только Израиль, но и все его население, команду, в которой большинство ее членов – евреи, и не потерять престиж было просто невозможно. К моему мнению в Спорткомитете прислушались и решили сформировать команду по национальному признаку, оставив меня в ранге капитана. От такого расклада я сразу же отказался, мгновенно представив, что стану рупором советского антисемитизма. И в конце концов было принято политически верное решение в олимпиаде не участвовать, но оказать Каддафи техническую поддержку, послать в Ливию специалистов, которые помогут и с оснащением, и с организацией турнира.

Конец ознакомительного фрагмента.