Жизнь и становление господина мага. Книга II - Юность
Шрифт:
— Что?! Я думала, это лишь повод, чтобы поговорить!
— Хо? А что подумают одноклассники, если ты всё же завалишь завтрашний тест? Чем мы тогда всё это время занимались?
Она опять покраснела. Ух, нет, девочка она конечно симпатичная, это да, но у меня и так достаточно потенциальных «партнёров»! Новых заводить не желаю! Даже специально, во время нашего разговора, переводил стрелки на Тома, утверждая, что это он просил ей помочь.
— Я не взяла учебник…
— Я взял, — негромко хмыкаю, глядя на эти метания, — держи. Начнём с первой главы…
Завершив обучение, вернулся в гостиную, где слухи уже успели разойтись. Но на них мне
Глава 18
26 января 1938 года — 4 марта 1938 года
Сон одного волшебника
Во сне невысокий толстый маг видел, как выходит из Хогвартса через Главный Вход и направляется в сторону заходящего солнца. Он так спешил, что на ветру хлопала его потёртая старая мантия. Мужчина не имел ни малейшего представления о том, как далеко предстоит идти, но ноги уже успели заболеть. Много горестей в мире, но вот это — всем мукам мука.
В минуты пробуждения совести, волшебник ставил беды мира превыше собственных. К счастью, — подумал он, — случается это нечасто и уж точно не в этот раз.
— Увы, всё тот же сон приводит в движенье оснащённые пальцами приспособления под сими слабыми коленями, — покосившись на свои ноги, мужчина вздохнул. — Всегда один и тот же сон.
Это было правдой. Маг видел впереди солнце, оседлавшее дальние холмы — медный диск в дымном мареве. Ноги несли его по извилистой грязной улочке Хогсмида, оставив позади центральные заведения, которые так любят студенты. Сейчас перед ним показались заброшенные лачуги и полуразваленные хибары, которые прятались в наступающей мгле.
Даже около Хогвартса можно найти «правду жизни» и сидящие на поваленном дереве старики, одетые в потрёпанные буро-серые мантии замолкли при его приближении.
Женщины, в таких же одеяниях, стояли у грязноватого колодца и даже на миг отвлеклись от своего занятия — купания кошек. Глубокий символизм этого увеселения маг не смог постичь и поспешил дальше.
Низкий волшебник пересёк мост через маленький ручей, миновал поросший сорной травой и бурьяном холм, после чего вышел на открытую дорогу, проложенную между обширными виноградниками. Там он задержался, невольно размышляя о вине, которое родится из этих сочных гроздьев. Но сны обладали собственной силой и несли его вперёд, так что эта мысль оказалась мимолётной.
Мужчина понимал, что его сознание обратилось в бегство — бежало от обречённого замка за спиной, от тёмного, мрачного пятна в небе над Хогвартсом, но в первую очередь — от всего, что знал и всего, чем был сновидец.
Другим Пророкам талант позволял читать рисунки трещин на брошенных в огонь костях или гуще, оставшейся после выпитого чайного напитка. Возможно, расклады карт из особых, самодельных колод? Или даже хрустальный шар, взор в который рассеивает туман будущего. Колину такая претенциозность была ни к чему. Сила предвидения жила в его голове, этого он не мог отрицать, как бы ни старался. В стенках его черепа звенела пророческая песнь и эхом отдавалась в костях.
Крофтон пробормотал себе под нос:
— Разумеется — это грёза, побег во сне.
«Быть может», — думал Колин, — «на этот раз я и вправду сбегу. Дураком ведь меня не назовёшь, в конце-то концов. Толстым, ленивым, неопрятным — да. Склонным к излишествам — конечно!
Он остановился, чтобы перевести дыхание. Холмы и солнце над ними, казалось, ничуть не приблизились. Таковы эти сны — спешат, словно юность, которая изо всех сил старается быстрее стать зрелостью. Опрометчивая цель, не оставляющая дороги назад, но кто же сейчас помянул юность? Точнее, одного конкретного юношу?
Мысли его невольно скользнули к этому студенту, но лишь на краткий миг.
— Несомненно, не мудрый Колин! Мысль его блуждает, — тут Крофтон великодушно прощает себе каламбур, — измученная болью в ступнях, утомлённых… нет — полустёртых! — от такого безрассудного странствия. Наверняка уже появились волдыри. Нога сетует и умоляет умастить себя тёплым и мягким Рябиновом зельем. И подруга её также возвышает голос в общем хоре. Ах! Какая литания! Какой вопль отчаяния! Но оставьте жалобы, милые мои крылья бегства! Разве далеко нам осталось до солнца? Вот ведь оно — прямо за холмами, в этом я уверен. Несомненно, не дальше. О да, несомненно, как вечная пульсация Куба..! Но кто говорил о Кубе? Я заявляю о своей непричастности!
В его сон ворвался холодный ветер и принёс с собой запах дождя. Крофтон начал плотнее кутаться в свою поношенную мантию. Он втянул живот, пытаясь обернуть её вокруг себя, но не сумел достичь задуманного.
— Даже во сне, — проворчал маг, — чувство вины не умолкает. И конечно же, как и всегда, с собой нет моей палочки.
Он прищурился от ветра.
— Дождь? Но ведь на небе не было ни облачка! Разве в такую погоду идёт дождь?
Никогда прежде мужчина не задумывался над такими приземлёнными материями. Быть может, этот запах — лишь естественное «дыхание» Чёрного озера? Да, воистину. Этот вопрос решён, — он покосился в сторону темнеющего горизонта, где едва заметно мелькали молнии.
— Шторм наступает. Всё ближе и ближе… Должен ли я бежать? О нет! Где же тогда моя гордость? Достоинство? Не единожды являли они свой лик в моих снах! Неужто не найдётся какого-то укрытия на сей дороге? Ах, мои ноги уже не могут идти дальше, превратились в сломанные сухие ветки, без малейшего намёка на жизнь! А это что такое?
Впереди возник перекрёсток. На пологом склоне рядом пристроилось здание. Из-под ставней сочился свет свечей. Колин улыбнулся.
— Ну конечно, трактир! Далёким был путь и велика нужда утомлённого странника в отдыхе и подкреплении. Ибо таков я — умудрённый путешественник, который заткнул за пояс множество дорог и земель, не говоря уж о том, что прошёл их.
Волшебник заторопился вперёд.
У перекрёстка высилось толстое голое дерево. На одной из веток висело и скрипело, покачиваясь на ветру, что-то вытянутое, завёрнутое в мешок. Крофтон лишь бросил туда мимолётный взгляд и начал подниматься по тропинке к строению.
— Неразумный выбор, провозгласил бы я, — Колин задыхался, но продолжал бубнить себе под нос, — трактиры, для покрытых пылью путников, не должны стоять на холмах. Проклятье подъёма в том, чтобы видеть, сколь много ещё осталось. Следует сообщить об этом владельцу. Когда сладкое сливочное пиво утешит горло, куски нежного жареного мяса и сочного пирога успокоят желудок, а Рябиновый отвар коснётся больных ног… Мордредовы колдомедики и их цены…