Жизнь и становление господина мага. Книга II - Юность

allig_eri

В отличии от Эмерика их очень и очень много!

Клятвы?! — первая же мысль, которая появилась в голове. — Я их вижу?!

Какой-то внутренний шёпот говорит, что это не только они. Ведь… от меня нить идёт не только к Геллерту, но и к Эмерику, которому я клятву как раз-таки не давал.

Ноги подкашиваются, но опора сразу возвращается. И не мудрено, ведь из бедра, прямо сквозь тонкие брюки, будто бы вырвался отросток, который вонзился в камень, в стороне, куда меня повело. Это позволило сохранить равновесие.

Мои глаза тупо рассматривают дополнительную

конечность, отливающую тёмным цветом, которая удобно ощущалась и не создавала никакого дискомфорта. Я чувствовал, что мог бы управлять ей на вполне достойном уровне.

— Аха-ха-ха! — начинает пробивать смех. Буйство энергии прорывается прямо через руки и глаза, смешивается с магией Жизни, вступает с ней… в симбиоз. Странный, необычный… Всё меняется, ежесекундно образуя то одну, то другую форму.

Резкая боль в груди. Сердце? Да… Туда стекается вся энергия, вся сила… Оно так стучит… так бьётся… распределяет всё по телу… больно…

Почему я чувствую боль, если должен был заблокировать её?!

Эмерик направляет на меня палочку. Он так медлителен! Одно ленивое движение может выбить его концентратор или даже пронзить насквозь! Мои тонкие пальцы слово предназначены для того, чтобы резко удлиниться, выстрелить…

Приподнимаю руку, но сдерживаю себя, каким-то чудом понимая, что нахожусь в неадекватном состоянии. Мне нужно время… время…

Губы отца двигаются, формируя знакомые слова. Я мог бы увернуться, но… это всего лишь чары сна. Что же, видимо так было суждено.

* * *

Замок Кохельсбрунн, взгляд со стороны

Двое мужчин смотрели на бессознательного подростка, тело которого «втянуло» лишнюю конечность, но продолжило испускать едва ли не физически видимые волны магии, имеющую привкус едкости и кислоты. Эта энергия расползалась по комнате, но один взгляд хозяина поместья создаёт барьер, в котором ощущается «привкус» той же самой силы, но более структурированный и мощный. Магия Вольфа упирается в него и начинает окутывать, подчинять себе, изменять, мутировать.

Бровь Гриндевальда удивлённо приподнимается, но проследив пару секунд, он понял, что структура его защиты слишком сильна, чтобы волшебство юного гения смогло достаточно сильно изменить её, даже за ближайшие пару дней.

— Ты… — Эмерик встряхнул руками. — Дал ему слишком много. Это…

— Детский организм, который ещё растёт, — бросил ему Геллерт. — На него сила «бога» повлияет гораздо сильнее, чем на нас, друг мой. Риска почти нет. Любые дефекты внешности, если и появятся, он поправит самостоятельно, но думаю, что подобное его минует. Энергетически же… Сам видишь, какое буйство там творится! Его источник лишь укрепится, усилится, смешает всю энергию в одно целое, столь пластичное и изменчивое, что сможет чуть ли не что угодно.

— Любая магия? — удивлённо переспросил барон.

— Увы, нет, — качнул Министр головой, — тут выше головы не прыгнуть. Но то, что есть, станет проще и естественнее. Как же ощутимо это подстегнёт

его потенциал! Ты ведь видел, как он менял тело одной мыслью?! Это словно метаморфизм. Некое… изменение — особенность созданной нами сущности.

— Все метаморфы — психи, — отрезал Шахлендорф, на что Гриндевальд рассмеялся.

— Тогда нам повезло, что Вольфганг и так не был в полной мере «нормальным». Впрочем, буйство его силы объясняется переполненностью, которая даже вытолкала его собственную магию из источника…

— Ты превысил даже свою дозу? — удивлённо покосился на него Эмерик.

— И он справился, — Гриндевальд поднял Куб, — настало твоё время, друг, — и сделал шаг в сторону мужчины.

Барон посмотрел на сына, а потом на Министра, далее качнул головой и улыбнулся.

«Если не верить Геллерту, то кому тогда верить?» — пролетела у него короткая мысль, а потом волшебник смело подошёл к Тёмному Лорду вплотную. В грудь Шахлендорфа упёрся Куб.

* * *

— Знаешь, а это даже немного романтично, — несильно, но уверенно потянул Фриду своей правой рукой, а потом резко положив левую на её талию и принял позицию для вальса. — Танец под луной?

— Люди смотрят..! — громко прошипела она, попытавшись вырваться, но я лишь засмеялся и притянул девушку ближе.

В ноздри ударил аромат простеньких духов. Она подготовилась! Это едва не срывало крышу, которая и так успела улететь после ритуала. Уж я-то понимал. Понимал и осознавал в полной мере. Но ничего не мог сделать! Или не хотел? Уж за столько-то времени! Точно не смог, аха-ха-ха!

Пусть Гриндевальд позаботится о случившемся: о газетах; о летающем монстре; о полицейском, который наверняка ещё не отошёл от нашей встречи! Впрочем, наверное, должен был уже прийти в норму. Всё-таки я даже не «изменил» его.

— Пусть смотрят, — шепнул ей на ушко, а потом сделал вместе с девушкой быстрый оборот, отчего она ойкнула, но далее всё-таки позволил вырваться. — Только представь, — мечтательно посмотрел наверх, в затянутое тёмными облаками небо, — взгляни и сразу становится ясно — в этом что-то есть.

Погода более не казалась мне тоскливой, а будто бы наполняла силой. Что может быть приятнее маленькой щепотки холода и мрака?

— Сумасшедший, — буркнула вейла, но сама взяла меня за руку и прислонилась свои плечом к моему, переведя взгляд на небо. — Это же проклятие от поляков, как все говорят. Что тут может быть красивого?

Едва заметно скосил на неё взгляд.

— Красоту нужно искать во всём. В закате и пожираемом стаей волков олене; в огне, разожжённом в камине и этом же огне, сжигающем лес. Говорят, что безумие и гениальность идут рука об руку, но по мне верно выражение и про красоту с уродством. Разве пухлые девичьи губы, это не красиво? — длинный палец едва ощутимо касается уголка её рта, мимолётно, едва заметно, тут же же пропадая. — Но стоит лишь переусердствовать, как создаётся ощущение пропущенного прямо в лицо жалящего заклинания.