Жизнь и судьба русского генерала Антона Ивановича Деникина
Шрифт:
На подвластных Деникину территориях смятение охватило верхние слои общества. Казачьи представители вышли на советское правительство с предложением заключить мир. Нарком по иностранным делам Г. В. Чичерин получил указание вступить с ними в переговоры. Кубанцы обнародовали намерение добиваться вступления в Лигу Наций в качестве суверенного государства. В первом половине октября до Деникина дошла информация, что в Париже их делегацией уже заключен договор о дружбе с меджлисом Горской республики, возникшей еще летом 1918 г. под протекторатом Турции.
Между тем красные армии развернули мощное контрнаступление. 20 октября они выбили добровольцев из Орла, а 24 - из Воронежа, разгромили кавалерию Шкуро и Мамонтова. Обстановка требовала немедленного наведения в тылу "железного
Генерал Покровский, согласно приказу, перебросил с фронта к Екатеринодару отряд верных ему бойцов и предъявил растерявшемуся Филимонову ультиматум - до 12 часов 19 ноября выдать прибывшего члена делегации Калабухова и прекратить на Кубани травлю Добровольческой армии. После разразившегося скандала председатель рады И. Л. Макаренко сложил свои полномочия и скрылся. Делегаты впали в "покаянное настроение". Покровский по приказу Врангеля арестовал "десять изменников", из которых Калабухова, по приговору суда, 20 ноября повесил на Крепостной площади Екатеринодара, а труп его "во устрашение" оставили на виселице на целый день. Делегация раскаявшихся депутатов рады во главе с историком Ф. А. Щербиной принесла Деникину свою повинную голову. 21 ноября рада стоя приветствовала Врангеля. Филимонов ушел в отставку, рада избрала себе нового председателя. Остальные арестованные были высланы "за пределы России". Деникин распорядился "суровыми и беспощадными мерами расчистить тыл".
Поражения на фронте обострили присущие природе белого движения острые, разрушающие ее антагонистические социальные противоречия. Самой уязвимой и рыхлой оказалась армия. Пока ей сопутствовали успехи, она, скрипя, существовала. Первые же серьезные неудачи повлекли за собой деморализацию ее состава, стремительно переросшую в катастрофу. По этой причине она за какие-то 1,5-2 месяца, признавал впоследствии и сам Деникин, развалилась буквально на глазах. От вчера еще многочисленной и грозной Добровольческой армии осталось всего около 10 тыс. человек. Ее пришлось переформировать в корпус под командованием А. П. Кутепова. Кавказская армия, состоявшая преимущественно из кубанских казаков и горских крестьян, практически перестала существовать. Она сократилась приблизительно до 8 тыс. человек и утратила боеспособность. В частях терских казаков едва насчитывалось 3,5 тыс. человек, горцев - менее одно тысячи. Более или менее сохранила свою устойчивость только Донская армия. Испытав на себе большевизм и боясь возмездия с его сторон, донцы не рассыпались по станицам и хуторам, а с боями отступали на юг. Всего под командованием Деникина к концу 1919 г. осталось примерно 8 тыс. человек.
Это был всеобщий кризис белого движения. Врангель, развернув кампанию по разоблачению виновников катастрофы, предложил генералам Сидорину и Покровскому свергнуть Деникина с поста главнокомандующего. Замерли транспорт, заводы, шахты, нефтепромыслы, крестьяне попрятали продовольствие. Армия перешла к "самоснабжению". Повсюду воцарился произвол. Стонали города, станицы, села, хутора и аулы. Генералы, свирепея, докладывали Деникину о чудовищных злоупотреблениях. Выбиваясь из сил и отчаявшись, главнокомандующий слал им лаконичные ответы: "Вешайте беспощадно!".
Советники, в частности, Н. И. Астров, Н. В. Савич и К. И. Соколов предлагали ему "опереться на консервативные круги при условии признания ими факта земельной революции". Но они были против всякой "уступки домогательствам черни". Резко повернуть руль вправо Деникин опасался еще и потому, что это выглядело
За 2,5 месяца непрерывного отступления белые армии откатились более чем на 740 км - oт Орла и Среднего Поволжья до берегов Каспийскою и Азовскою морей, потеряв огромное количество оружия, боеприпасов, снаряжения. 10 января 1920 г. они оставили Ростов-на-Дону - важнейший стратегический узел. Красная Армия рассекла их на три части. Одна из них покатилась в Одессу, другая в Крым, третья - на Северный Кавказ". Деникин оставался в последней, самой многочисленной. Тысячи ядовитых стрел сыпались на голову его самого и его окружения. Офицеры беспрерывно митинговали. "Во имя чего и кого воевать?" вопрошали они.
Катастрофа вызвала переполох в антантовских кругах. В Новороссийск, куда перебралось деникинское правительство, спешно прибыла высокопоставленная английская миссия. По настоянию ее главы Мак-Киндера 12 января 1920 г. состоялась договоренность о признании существовавших окраинных правительств с допущением возможности их сотрудничества со странами Антанты. Было достигнуто также соглашение об открытии Польшей широкомасштабной операции против большевиков, выполнить которое она не спешила. Англия получила право на открытие концессий в Черноморской губернии и в Крыму. И хотя эти решения расходились с принципом "единой, неделимой России", Деникин, отсутствовавший на заседании правительства, согласился с ними, поскольку они устраняют, полагал он, ненужный и вредный ригоризм. Правда, он четко оговорил, что "признание окраинных правительств" не равносильно признанию государств и потому не исключает окончательных санкций Всероссийского учредительного собрания".
В обстановке развала снова активизировались казачьи верхи, теперь взяв курс на решительное размежевание с Деникиным. Созванный ими в Екатеринодаре Верховный круг 18 января приступил к "установлению независимого союзного государства". Почти все его участники обрушили резкую критику на главнокомандующего. Особенно едко и зло клеймили его бывшие клевреты типа генерала Мамонтова, сотника Филимонова - племянника бывшего кубанскою атамана. Продолжал сохранять верность лишь Богаевский, говоривший своим собратьям: "Не забудьте того, что союзники обещали свою помощь только генералу Деникину". Предотвращая разрыв, верховный пошел на новые уступки. Вместо Лукомского, особенно одиозного в глазах казачьей верхушки, правительство возглавил донской атаман. Он согласился также на формирование Кубанской армии, назначив ее командующим не рвавшегося к этой должности Врангеля, а Шкуро.
29 января Деникин прибыл на заседание круга. Если последний, пригрозил он, откажется от общерусской власти и будет только самозащищаться, Добровольческая армия уйдет на поиск других путей спасения России, и тогда рухнет фронт, а большевики не дадут никому пощады. Деникин возложил вину за постигшую катастрофу на казаков, в первую очередь кубанских. Тимошенко, один из лидеров верхов Кубани, тут же съязвил: у наших войск блестящие генералы, но, разгромив, их отбросили от Москвы вахмистры Буденный и Думенко. Мы, заявил он, будем сражаться с большевиками без диктатуры, как бы не велик был диктатор. Оратор призвал к устранению разногласий с главкомом, дабы не дать Троцкому осуществить свою мечту "о единой, великой и неделимой Совдепии". Но Деникину пришлось вскоре пожертвовать и Богаевским, назначить главой правительства кадета Н. Н. Мельникова, пользовавшегося поддержкой донцов и терцев. Казачий сепаратизм, особенно кубанцев, добивал белое движение, взрывая его изнутри, стал важнейший причиной его краха.