Жизнь и творения Зигмунда Фрейда
Шрифт:
Не думай, что я не могу себе представить, насколько неуютна твоя теперешняя жизнь, но начинать семейную жизнь, не имея к этому средств, — значит только причинять страдания. Мне самой пришлось в течение долгих лет испытать все это на себе, так что я могу об этом судить. Я прошу и умоляю тебя не делать этого. Не пропускай мои слова мимо ушей и спокойно обожди до тех пор, пока ты не сможешь решить вопрос о средствах к существованию.
Сначала восстанови у себя хоть некоторое спокойствие и миролюбивое настроение, что в настоящее время у тебя полностью отсутствует. У тебя нет абсолютно никакой причины для дурного ^настроения и упадка духа, которые граничат с патологией. Брось все эти вычисления и прежде всего снова стань разумным мужчиной. В данный момент ты похож на испорченного ребенка, который не может действовать по-своему и поэтому способен расплакаться в надежде на то,
Не сердись на последнее предложение, но оно справедливо на самом деле. Прими к сердцу справедливые и сказанные с доброй целью слова и не думай плохо о любящей тебя матери.
Неизвестно, ответил ли Фрейд на письмо фрау Бернайс, но ясно одно — что это письмо не повлияло на его решение о женитьбе.
Оставалось лишь найти подходящий дом и обставить его, но и то и другое было довольно трудно сделать. Не имея кабинета, в котором можно было бы вести прием больных, Фрейд не мог рассчитывать на успех частной практики. Сама идея поселиться в меблированных комнатах наводила на него ужас. В начале июля от Марты пришла телеграмма, которая решила все проблемы: «УРА, 1250 ГУЛЬДЕНОВ ЛЁБИА!» Это был свадебный подарок от тети Ли из Брюнна. Вдобавок был еще один подарок в 800 марок от дяди Марты, Луи Бернайса, живущего в Лондоне. Несмотря на меньшую сумму, последний подарок был ей дороже первого, так как означал большие жертвы со стороны дяди. Теперь вопрос о покупке мебели был практически решен, и они смогли продолжить свои приготовления.
День свадьбы опять был перенесен, но теперь он не отдалялся, а, наоборот, переносился с ноября на сентябрь. И дело было не только в улучшении финансового положения молодых, но и в том, что в Вене разрешалось поселяться в сдаваемых квартирах либо с 1 августа, либо с 1 ноября. Несмотря на все свои усилия и объявления, Фрейд обнаружил, что подходящие квартиры встречаются чрезвычайно редко. Он мог искать жилье лишь вечерами. Эта проблема его беспокоила, так как приближался день свадьбы и нужно было куда-то привести свою новобрачную, тем более что очень скоро он должен был отправиться на военные маневры. Самое подходящее жилище, которое он нашел, освобождалось лишь в ноябре, что для него означало бы потерю практики в самом лучшем для работы месяце в году, октябре, о чем он не мог позволить себе даже помыслить. Можно было на какое-то время остаться жить в квартире, которую он снимал в данное время, сняв еще две комнаты у хозяев, но это стоило бы ему дополнительной суммы в 1400 гульденов, о чем не могло быть и речи. Наконец Фрейд нашел огромную четырехкомнатную квартиру на Мария-Терезиенштрассе, 5.
Но перед свадьбой Фрейду суждено было испытать еще один удар судьбы. Он все время успокаивал себя мыслью о том, что в Германии, где они поженятся, требовалась только гражданская церемония, так что он будет избавлен от болезненной дилеммы либо изменить свое «исповедание», что он всерьез никогда не намеревался делать, либо пройти через сложные церемонии еврейской свадьбы, к чему он питал отвращение. Теперь, в начале июля, Марте пришлось сообщить ему, что, хотя гражданский брак имеет силу в Германии, Австрия его не признает, так что по прибытии в Вену они будут считаться неженатыми. Поэтому не оставалось ничего другого, как пройти через церемонию еврейской свадьбы. Но Марта обещала сделать все возможное, чтобы облегчить для него эту процедуру. Поэтому свадьба была назначена на будний день недели, когда могли присутствовать лишь очень немногие друзья, так что это событие можно было отпраздновать в доме матери. Домашняя свадьба не требовала больших расходов на дорогие общепринятые вечерние платья. Так и было сделано.
На сборах Фрейд находился с 9 августа по 10 сентября. Возвратившись в Вену, Фрейд решает на следующий же день отправиться в Вандсбек. Но у него не было даже денег на билет до Вандсбека. Нужда заставила его занять деньги на билет у своей будущей свояченицы. Однако ему удалось купить свадебный подарок для своей новобрачной — прекрасные золотые часы. Следовало также купить коралловое ожерелье для Минны, но так как португальский посол еще не заплатил за лечение, пришлось от этого отказаться. 13 сентября в городской ратуше Вандсбека брак Фрейда и Марты был зарегистрирован (65 лет спустя Марта еще живо вспоминала, как на церемонии бракосочетания ей было сделано замечание одним официальным лицом по поводу того, что она без малейшего колебания вписала свое новое имя в метрическую книгу). За два дня до свадьбы Фрейд поселился в доме своего дядюшки Элиаса Филиппа, который должен был научить Фрейда тем еврейским молитвам, которые ему следовало в должном порядке читать по памяти во время свадебной церемонии. Наконец этот день настал. Фрейд очень волновался, когда ступал под хуппу [53] ,
53
* Балдахин, олицетворяющий собой храм, под которым стоит еврейская пара во время свадебной церемонии.
Из Любека они прислали фрау Бернайс письмо, которое заканчивалось следующими словами: «Написано в первый день нашего пребывания в Любеке, и, как нам кажется, этот день положит начало 30-летней войне между Зигмундом и Мартой». Правда, война так и не началась, и вместо предполагаемых 30 лет совместной жизни они прожили в браке на 23 года больше. За всю их долгую совместную жизнь разногласия возникали только по поводу приготовления грибов, так что Фрейд вскоре забыл данное когда-то обещание ссориться раз в неделю.
Через пару дней молодые отправились в курортный городок Травемюнде, расположенный на Балтийском побережье в провинции Гольштейн, где и провели большую часть медового месяца. На обратном пути они на некоторое время останавливались в Берлине, Дрездене и Брюнне, где нанесли визит вежливости тете Ли, благодаря которой их брак стал возможным. Затем они отправились в Вену, куда прибыли 1 октября. Здесь друзья Фрейда тепло приветствовали новобрачную.
Марте было в то время 25 лет, Фрейду — 30. Эта пара, несомненно, считалась красивой. (Надо отметить, что Фрейд был привлекательным мужчиной с правильными чертами лица, с темными горящими глазами и хорошей фигурой. Его рост был 5 футов и 7 дюймов, а вес — около 9 стонов [54] .)
54
Приблизительно 170 см, 57 кг. — Прим. перев.
Перед Фрейдом стояла нелегкая задача подготовить свою жену к трудным временам и надеяться на лучшее в будущем, на наступление которого он всецело надеялся сам. Во время первого месяца их совместной жизни, октября, на который Фрейд так рассчитывал, практика шла чрезвычайно плохо. Месяц выдался на редкость теплым, и все врачи жаловались на то, что люди предпочитают наслаждаться хорошей погодой, а не проводить время на приемах у врачей. В это время Фрейд написал Минне, что либо его летние успехи были случайными, либо таковой случайностью является данный месяц. Сам он предпочел верить последнему. За весь месяц он заработал только 112 гульденов, что было в три раза меньше требуемой суммы на текущие расходы. Так что их дела шли далеко не лучшим образом, но надежда их не покидала. Фрейд уже заложил свои золотые часы, которые подарил ему Эммануил, а теперь за ними должен был бы последовать и свадебный подарок Марты, ее золотые часы, если бы им не помогла Минна. Но в следующем месяце положение начало улучшаться.
Фрейд блаженствовал. Марта оказалась чудесной женой и хозяйкой. Она была превосходным управляющим — ей удавалось удерживать прислугу сколь угодно долгое время, но она никогда не была такой Hausfrau [55] , которая живет напоказ перед людьми. Дела мужа всегда были у нее на первом месте. В первые годы их брака Фрейд имел обыкновение по вечерам обсуждать с ней свои дела, но позднее он отказался от того, чтобы слишком сильно перегружать ее голову своими идеями.
55
Хозяйка дома (нем.) — Прим. перев.
С появлением детей их брак стал по-настоящему счастливым. В одном из писем два года спустя после свадьбы Фрейд писал: «Мы живем очень счастливо в постоянно увеличивающейся непритязательности. Когда мы слышим смех ребенка, нам кажется, что это самое лучшее, что могло с нами произойти. Я не честолюбив и работаю не очень упорно». Трое детей, дочка и два сына, родились в том доме, в который молодые вернулись после свадебного путешествия. Сыновей назвали Жан Мартин, в честь Шарко (а не Лютера, как утверждалось), и Оливер, в честь Кромвеля, бывшего когда-то кумиром Фрейда. Для растущей семьи требовался дом побольше, поэтому в августе 1891 года Фрейды переехали на Берггассе, 19 (у этой квартиры было еще одно преимущество: она стоила дешевле). Год спустя Фрейд снял еще одну квартиру из трех комнат в цокольном этаже этого же дома, которую использовал для работы. В этом доме родились еще трое детей, сын и две дочери. Сына назвали Эрнстом в честь Брюкке.