Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
Шрифт:
— Я не позволю! — в Шурике вдруг заговорил пьяный мужчина, — я убью тебя, и все дела!
— Руки коротки! — вдруг в сердцах сказала Шурику Настя. Я понял, что Настя склоняется в мою сторону.
— А что, Шурик, ты смелый и решительный человек, но готов ли ты действительно убить меня, рискуя, что и я буду обороняться? — остроумный план уже созрел в моей голове, — ведь я человек неслабый, и потом — грузин, а мы грузины, с финками ходим!
Шурик вскочил с кровати и замахал руками.
Было бы старое время, я вызвал бы тебя на дуэль и убил бы как собаку! — махая перед собой руками, разглагольствовал Шурик, — да в тюрьму из-за такого чмура идти неохота!
Настя смотрела
Я встал и серьезно спросил Шурика:
— Так значит, если бы у тебя была возможность убить меня так, чтобы про это никто никогда не узнал, но с равным риском, что убью тебя я, ты пошел бы на это? — завлекал я Шурика в хитрые сети, но он не понимал этого.
— Конечно, но все равно — убью тебя я! — как-то быстро согласился Шурик.
— Все, — подытожил я, — завтра я хочу предложить способ как одному из нас остаться вдвоем с Настей, и чтобы все было тихо и по закону. Настя, это и тебя касается, попроси, пожалуйста, Зину пойти погулять часа два, с семи до девяти вечера, а я зайду сюда ровно в семь! — и я, вежливо поклонившись, вышел.
— Лишь бы не сорвалось, лишь бы Шурик не передумал! — лихорадочно думал я, идя в комнату к ребятам.
Когда я зашел к ним, выпивка «за приезд» уже кончилась. Но у меня в чемодане, разумеется, была бутылочка отменной чачи. Ребята восприняли ее с энтузиазмом, я налил чачи и предложил тост:
— За успех безнадежного дела!
Все выпили и похвалили мой тост — они такого не слыхали раньше. Я сейчас уже не помню, слыхал ли я его сам, или экспромтом придумал, но предложил такой тост в своей жизни впервые. Я-то уж знал, какое «безнадежное дело» меня ожидало, и очень уж хотелось его осуществить!
Японская дуэль
Назавтра с утра я поехал в ЦНИИС чисто с формальной целью — отметился, зашел к моим благодетелям — Федорову и Недорезову (к счастью, оба оказались в Москве). Заглянул я и на Опытный завод, убедился, что комплект чертежей готов и нужен только наряд-заказ из института на изготовление деталей. Договорившись о том, что серьезные дела начнутся завтра, я ушел из ЦНИИСа пораньше.
Я походил по аптекам, приобрел кое-что, затем купил бутылку «Старки», бутылку шампанского, и пошел домой — в общежитие. Там я немного «поколдовал» в одиночестве в пустой комнате, а потом прилег отдохнуть. К семи часам вечера я цивильно оделся, взял с собой портфель и, не торопясь, поднялся в знакомую — «заветную» комнату. Там уже сидели за столом Настя и Шурик, лица у них были серьезные.
— Слава Богу, — подумал я, — они все восприняли всерьез!
Я спокойно, с достоинством зашел, и попросил Настю запереть дверь на ключ, что она и сделала. Затем поставил на стол бутылку «Старки» и предложил выпить за любовь, что и было выполнено с охотой.
— Здесь присутствуют два человека, которые любят одну и ту же женщину,
— дипломатично начал я, — но остаться с ней может только один (не современно как-то, но происходило-то это в 1960 году!). Другой должен уйти, и я предлагаю сделать это по-японски.
Я попросил у Насти блюдечко, достал из кармана пробирку и выкатил из нее на блюдечко две серо-белые горошины.
Одна из горошин — адреналин, другая — «плацебо», или только наполнитель, сахар, если угодно — начал пояснять я. — Если принять горошину адреналина, а это очень большая доза, но только обязательно нужно проглотить ее, а не удерживать во рту, — медленно и выразительно говорил я, чтобы «наживка» была заглотана, — то минут через пять кровяное давление поднимется до невероятных величин, и сосуды мозга лопнут, не выдержав его. Человек сначала чувствует тяжесть
Я методично вешал Насте и Шурику «лапшу на уши», но лапша-то таковой была лишь наполовину. Человек без специального медицинского образования, даже достаточно эрудированный, мог все воспринять серьезно и вполне поверить легенде. Серьезный врач или биохимик, конечно же, обнаружил бы ляпсусы, в основном, намеренные, в моих разговорах.
На самом деле обе горошины были изготовлены из нескольких толченых таблеток нитроглицерина, свободно продаваемого в аптеках, и клея. Те, кто пользуется или пользовался нитроглицерином, знает, какие неприятные ощущения вызывает даже одна таблетка в голове — кажется, что она должна разорваться от сильнейшей пульсации крови. Но вреда от этого лекарства нет никакого. Таблетки сладковатые на вкус и действительно, они почти целиком состоят из сахара — нитроглицерина там крохи.
Я прогнозировал поведение Шурика, следующим образом. Мы одновременно берем по горошине в рот, я тут же глотаю ее, и показываю пустой рот. Проглоченный нитроглицерин хоть и действует, но гораздо слабее, чем спрятанный под языком или за щекой. Шурик осторожно пробует горошину на язык, чувствует сладость и полагает, что ему попалась «плацебо». На всякий случай, он не глотает горошину, а прячет ее под язык, чтобы она не была видна при открывании рта. И тут-то нитроглицерин ударит по Шурику во всю мощь трех таблеток, слепленных в горошину. Минуты через три, когда горошина рассосется и выплюнуть ее уже будет нельзя, начинаются «удары кувалдой» по голове и сильнейший страх смерти для непосвященного. А дальше я предполагал действовать по обстоятельствам.
Все произошло так, как и планировалось. Настя, казалось, была шокирована происходящим настолько, что раскрыв рот и вытаращив глаза, она просто молча наблюдала за происходящим. «Старка» придала Шурику уверенность
— после того, как я, морщась, как бы от неприятного вкуса горошины, проглотил ее, он, прикоснувшись языком к ней, тут же запрятал горошину под язык и открыл рот для проверки. Я долго заглядывал ему в горло, но потом признал, что все честно.
Мы с Шуриком уставились друг на друга, ожидая исхода, а Настя — со страхом смотрела то на одного, то на другого. И тут я со злорадством увидел, как расширяются от ужаса глаза Шурика. Он хватается за голову, вскакивает с места и начинает метаться по комнате.
— Я, кажется, съел эту гадость! — стуча зубами, говорит он мне, — что, я умру сейчас? А если я откажусь от нее, — он пальцем указывает на Настю, — ты можешь спасти меня? Ну, сделай же что-нибудь!
Я понял, что «кувалда» заколотила Шурика по голове. Он начал плеваться, совал два пальца в рот, пытаясь вызвать рвоту, но ничего не получалось. Он рухнул на колени передо мной и обнял меня за ноги.
— Помоги, умоляю, у тебя должно быть лекарство! Рабом твоим буду всю жизнь, спаси! — Шурик бился в истерике. Вслед за ним рухнула на колени Настя и принялась умолять меня спасти Шурика, целовала мне колени и гладила по бедрам.