Жизнь - игра
Шрифт:
— Пожалуй удастся летать со скоростью звука, если только суметь такое представить, — весело подумал под конец выступления.
— Сколько шума, оказывается, может быть от тридцати человек простого сословия, — самодовольно вслушивался в овации и крики, когда раскланивался. Наконец, разыграл лиричный приём целования ручки девице, обеспечивавшей музыкальное сопровождение.
— Сейчас вы выступали ещё грандиознее чем утром в гимназии, — прошептала та, едва слышно, а может громко подумала. Только тут я сообразил, что играла она то же самое музыкальное сопровождение, звучавшее уже сегодня. Её имя я уловил из многочисленных мыслей зрителей, узнавших в ней дочку того самого купца, оплатившего переезд и тройное жалованье француженке Клеменс. Решив закрепить ценное знакомство, предложил Ирине сесть обратно, на вертящийся, тяжёлый стул у рояля и ничего не бояться.
— Как мне будут завидовать девчонки в понедельник, когда расскажу о сегодняшнем вечере.
Её появление среди слуг, оказалось не случайным.
Очень не глупая девушка, сразу предположила интересное событие, когда собираясь ко сну, увидела в окно посыльного человека купца Смолина. Она логично связала моё появление в гимназии с Ульяной Никифоровной, — домоправительницей этого семейства. Дальнейшее было делом техники. Приказав своей экономке взять её вместе со слугами, не сказавшись матушке, тайно отбыла на присланной бричке.
— Ну и крутая у меня родственница, — в который уже раз пришлось удивляться мне. Кроме своей собственной кобылки, она мобилизовала весь гужевой парк господской конюшни. Кто же откажется на халяву прокатиться на рессорах и мягких подушках, под вечер, для развлечения. Народ, возбуждённо переговариваясь, ожидал уже команды на отправку, когда вышла тётя Ульяна и объявила музыкальную часть вечера.
Переодевшийся, предстал перед собравшимися почти не узнанный. Только Ирина, по праву старой знакомой и напарницы, закричала:
— Васенька, я сегодня выучила партию фортепьяно «Эльфийской ночи»». Разумеется, в доме имелся комплект всех музыкальных инструментов, причём гораздо более высокого качества чем в гимназии. Скрипка оказалась производства, возможно самого Антонио Аматти или Гварнери Дель Джезу, если я верно понял информацию о их приметах в интернете. В очередной раз исполнил, на этот раз с Ириной Березиной, знакомое произведение Вивальди, спровоцировав ожидаемый восторг. В кладовой меценатов нашлась шестиструнная гитара, с помощью которой вновь сорвал аплодисменты, изощряясь в классических произведениях испанской школы. Под занавес, решился спеть несколько русских народных песен под собственный аккомпанемент на рояле.
Провожая, уже за полночь, гостей у крыльца, был радостно потискан и расцелован гимназисткой Ириной. Стало немного обидно. Только сейчас сообразил, что мой внешний вид не давал возможности заподозрить во мне разум 45 летнего мужика. Каким бы мощным не было моё тело, лицо продолжало оставаться совершенно детским.
— Очень любопытно, когда начнут пробуждаться мужские гормоны, в этом теле, — печально подсчитывал, пока дочка кухарки, Ольга, провожала меня со свечой в руке, по тёмным коридорам. — Вообще, я темноты боюсь, — ворчливо, детским голосом, пробурчал недовольно — выселили подальше от всех, как заразного, и мёрзни тут один.
— Василёк, не кручинься, что — нибудь придумаю» — погладила меня ласково по голове Оля. В комнате она хотела было оставить свечу, но я благородно отказался, напомнив об обратной дороге по тёмным переходам. Поцеловав меня на прощанье и обняв ещё крепче чем купчиха, радостно убежала. Оставшись в одиночестве, начал анализировать прожитый день, как это стало входить у меня в привычку. Благо память (возможно жёсткого диска), фотографически точно сохранила все события. Только тут вспомнил о сохранённой точке возврата,
— Выходит чему — то, да учусь, — самодовольно радовался, когда двери тихо заскрипели, медленно открываясь.
В дверях стояла Ольга с сорокалитровым бидоном, точно таким, в которой везли молоко наши попутчики — молоковозы из Мендерки.
— Васятка, — тихо но звонко позвала она, — ты ведь пропотел и замёрз теперича здесь, а я вот воды тебе тёплой принесла и грелку, — вытащила из под кофты большую грелку. Покопавшись в её мыслях, только удивился, насколько добры были люди в начале двадцатого века. Оказывается, придя от меня, она не могла выкинуть из памяти, что я замерзаю. Сразу нашла на кухне остывающую кипячёную воду для будущего теста. Немного подогрела её. Матушка Ольги, по обыкновению, замешивала тут же опару с вечера для утренних хлебов. Кстати, хлеб здесь был удивительно вкусный, с хрустящей корочкой. Объяснив, согревание воды, желанием немного умыться самой, Ольга притащила 20 (!) литров воды ко мне, на другой конец дома. «Знала бы она, что мальцу приходилось спать на промёрзшей земле, не беспокоилась бы так» — благодарно думал я. Разложив меня на кожаной и холодной господской кушетке, она старательно стала протирать мои спину и подмышки горячей и влажно тряпкой. Действительно, сразу стало тепло, как обычно бывает когда нагрета спина и плечи. Смело сдёрнула тонкие дедовы кальсоны и продолжала тереть ноги, пятки, минуя зад. Согретые ноги принесли ещё больше тепла, но мне показалось, что тепло стало сосредотачиваться в центре моей небольшой фигуры.
— Неужели одни только мысли, так ускорили выработку андрогенов в теле ребёнка, — боясь поверить в чудо, размечтался под тёплыми руками девушки.
— Оль, а ты чё жопу не протираешь? — нарочито по крестьянски — просто, пошутил. — Сегодня у меня вся жопа в пене, хоть ложки мой. Она тихо и как то надрывно, протяжно рассмеялась. Занявшись своими, просыпающимися ощущениями, совсем забыл считывать её. Оказывается, она страшно обрадовалась разрешению касаться меня всего. Разрешения, сформулированного таким бесхитростным образом! Ольга вдруг вспомнила, что перед ней ребёнок, которого можно ласкать как угодно, не опасаясь ничего. Конечно, если есть веская причина касаться и мять мальчишеское тело, получая удовольствие самой.
— Ну я те жопу тогда до дыр протру, — напряжённо шепнула, склонившись к моему уху. Её страстные чувства, вливающиеся в мой разум, возбуждали больше чем все, немногочисленные собственные гормоны. А собственно почему «немногочисленные», если верно, что я способен управлять своим телом? Если за два часа спортивных тренировок отрастил себе мышцы культуриста, почему тренировка в сексуальных игрищах не может добавить в организм каких то мелких клеточек? Тем более у нас в запасе вся ночь.
— Олечка, ты похоже совсем обнаглела, — ласково прошептал в ответ, — у тебя ведь тоже жопа недалеко. Она приглушенно засмеялась, пытаясь повернуть меня на спину. Ей нужно было увидеть мой писюн, чтобы решиться на дальнейшие действия. Недолго сопротивлялся, пока силой воли не уложил, наливавшийся было член. Разглядев наконец, безопасно болтающуюся пипетку, внизу могучего торса, Ольга продолжила протирания горячей влажной тряпкой. Она разжигала наслаждение в себе, передавая его и мне (вернее я воровал). Неприятное всё же устройство у мужиков, каждая неприличная мысль норовит вылезти предательски наружу. Мне же легко удавалось отключить эрекцию, одновременно наслаждаясь фантазиями Ольги, осторожно подбирающейся к заветному центру. Протирая, особенно тщательно, мою детскую писю, как будто собираясь есть, она прерывисто спросила:
— Тебе всё ещё надо городскую титьку посмотреть? Давно ожидал, когда, наконец решится произнести слова, крутящиеся у неё на языке.
— Да не особенно и интересно, — огорчил её, намеренно равнодушно, помолчал — вот жопы, говорят, у городских, точно другие.
— Кстати, и вода ещё осталась, и помыть тебя похоже тоже не помешает, — беззаботно болтал, — вон как пропотела и сопишь, меня согреваючи.
— Тяжело поди? — как бы не понимая причин её участившегося дыхания, пожалел.
— Ты ложись на моё место и не шевелись, — безапелляционно приказал, пока выплёскивал старую, уже остывшую воду, из таза прямо в форточку. Наполнив тёплой водой из большой фляги лохань, повернулся, и увидел уже лежащую на спине Ольгу.