Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура
Шрифт:
Есть еще несколько клолес, где обыгрывается та же идея, но уже не с такой смертельной серьезностью, как в йимах шмой. «А клейн кинд зол нох им ѓейсн» («да назовут его именем маленького ребенка») и «зайн номен зол аѓеймкумен» («чтоб его имя пришло домой [с другим владельцем]») хотя бы оставляют жертве право на существование и, по сути, обещают ему внуков: согласно ашкеназской традиции внука называют в честь деда. Следовательно, покойного будут помнить и оплакивать. А вот того, чье имя стерто, нельзя даже забыть, поскольку его никогда и не было; «йимах шмой» отрицает само его существование.
Начинается это проклятие как мицва: «тимхе эс зейхер Амолек» — «сотри
Видимо, это единственный способ исполнить заповедь. Раз Амалек упомянут в Торе — вечной и неизменной, — мицву никогда не удастся выполнить до конца, ведь всегда будет Тора, где записано его имя. Если бы Моисею разрешили действовать по собственному усмотрению, а не просто писать под Божью диктовку, то заповедь, несомненно, выглядела бы так: «изгладь память как-бишь-его». Тогда следующие поколения не знали бы о бесчинствах амалекитян и не понимали бы, о чем идет речь в мицве.
Йимах шмой — настолько страшное проклятие, что им не станут бросаться в быту; образованное от него разговорное слово йимах-шмойник (форма женского рода — йимах-шмойнице) никогда не скажут в адрес человека, которого и вправду хотят стереть из Книги Жизни. Оно означает «негодяй», «злодей», но не до такой степени, чтобы посылать ему само проклятие. Военный преступник или террорист заслуживает пожелания «йимах шмой», а сукин сын — всего лишь титула «йимах-шмойник».
III
Если человек посылает кому-то нешуточные проклятия, в том числе йимах шмой, это называется «лейнен ди тойхейхе» («гневно отчитывать») или «ойслозн ди ганце тойхейхе аф…» («излить весь свой гнев на…»). Тойхейхе — точнее, тойхейхес — две независимые друг от друга главы Библии (Левит 26 и Второзаконие 28), в которых Бог рассказывает, что случится, если евреи не внимут Его речам и пойдут против Его повелений:
«Проклят ты в городе, и проклят ты в поле. Проклята корзина твоя и квашня твоя. Проклят плод чрева твоего и плод земли твоей, приплод твоих быков и богатство твоих отар. Проклят ты при входе твоем, и проклят ты при выходе твоем…. Поразит тебя Господь безумием и слепотой, и сердечным смятением. И будешь ощупью ходить в полдень, как ощупью ходит слепец впотьмах, и не преуспеешь на пути твоем; и будешь только утеснен и ограблен во все дни, и никто не поможет». (Втор. 28:16–19, 28–29).
Список растянулся еще на несколько страниц, и он так страшен, что, когда доходит черед до этого места, никого из присутствующих обычно не вызывают к Торе. Вместо них читать выходит шамес{54} или другой служитель синагоги. Чтение тойхейхе — часть его работы, а вовсе не наказание за дурной характер или нечистую совесть. Текст произносится быстро, вполголоса,
Итак, название библейских глав стало обозначать поток ругани, но это не оскорбляет Тору, здесь нет никакой насмешки. «Ойслозн ди тойхейхе» означает как бы «вложить в проклятие все, что накипело».
Неудивительно, что самое многозначное из этих тойте клолес («мертвых проклятий», то есть яростных, вдохновенных) — «гей ин др’эрд»: в дословном переводе — «иди в землю», в образном смысле — «чтоб ты сдох» либо «иди к черту». Простая, недвусмысленная фраза, не слишком изобретательная, зато применимая почти везде. В некоторых случаях «чтоб ты сдох» звучит совсем неуместно, а вот «гей ин др’эрд» — вполне: «Она что, хочет высадить пассажира из машины, чтобы освободить место для своих чемоданов?! Ин др’эрд мит ире чемоданес, к черту ее чемоданы!» Перед нами то же самое словосочетание, с которым мы сталкивались в поговорке «лигн ин др’эрд ун бакн бейгл» («лежать в земле и печь бублики»). Чтобы правильно перевести каждый из ин др’эрдов, необходимо уловить интонацию. В зависимости от тона говорящего, в поговорку можно вложить множество разных значений: от «да ну их, эти чемоданы» до «мне глубоко начхать на ее чемоданы» и даже «… я и ее, и ее чертовы чемоданы».
Тема погребения породила великолепную угрозу «их вел им багробн ин др’эрд ви ан ойцер» («я зарою его в землю, как сокровище»). Во-первых, из поговорки понятно, что убивать ненавистного будете не вы, а кто-то другой. Во-вторых, очевидно, что вами движет особая, утонченная ненависть: вы намерены закопать его аккуратно и глубоко — и чтобы никто не узнал, где он похоронен. Однажды я слышал речь выступающего, которого представили как «ундзер нацьоналер ойцер» («наше национальное сокровище»), после чего он встал и начал свою речь такими словами: «А данк айх, реб форзицер, вос ир ѓот мих онгеруфен „ойцер“ („вот спасибо вам, господин председатель, что назвали меня сокровищем“). Ицт фарштей их фар вос бин их шойн азой фил йорн ин др’эрд („теперь я понимаю, почему столько лет торчу под землей [т. е. — в такой заднице]“)».
Есть и более конкретное проклятие: «вер геѓаргет» («чтоб тебя убило»); можете даже указать наиболее предпочтительную кончину: вер дерштикт, вер дершохтн, вер дерворгн, вер цезест («чтоб тебя задушили», «чтоб тебя зарезали», «чтоб ты подавился», «чтоб ты взорвался»). Пожелания можно перечислять бесконечно, нечто подобное есть в любом языке. А вот «фархапт золсту верн» — «чтоб ты умер внезапно», дословно «чтоб тебя схватило» — тут уже начинается кое-что поинтереснее. Если с первого раза до человека не дошло, можно сказать «а висте пгире аф дир» («чтоб ты умер позорной смертью, как животное»). Уже одно пгире, то есть «жалкая смерть животного», «подыхание», — достаточно неприятная штука, но висте пгире — еще вдобавок и «тяжкая (или одинокая) смерть». Все вместе можно перевести как «чтоб ты сдох как скотина»: другими словами, «чтоб ты провел остаток дней в Хацепетовке, в загоне, где тебя откормят, потом пригонят на какую-нибудь бойню, где и превратят (мучительно!) в гамбургер для самой задрипанной сети фастфудов».
Менее грубое, но, вероятно, более неприятное «а вист багегениш зол дир трефн» («чтоб тебя постигла злая участь», но в обиходе эта поговорка означает просто: «чтобы с тобой случилась большая гадость») предполагает, что у проклинаемого хватит фантазии досочинить, что же такое ужасное с ним случится. Подобные проклятия — как комната 101 в оруэлловском «1984»: их объект самостоятельно выбирает наиболее страшный для себя вист багегениш и начинает усиленно думать о нем.