Жизнь, какая она есть
Шрифт:
Тут меня словно током шибануло. Никита!
–Мам, я могу… могу одолжить твой телефон? – поставив чашку на стойку, я подала голос.
–Да, конечно, – мама суетливо побежала в гостиную, и через пару секунд подала мне старую Нокиа. Пальцами набрав выученный наизусть номер, я принялась ждать. После второго гудка я услышала нервное:
–Алло?
–Никита… – меня только и хватило на это.
–Юля! – клянусь, я ни разу не слышала такого облегчения в его голосе. – Милая моя, я уж думал, ты никогда не позвонишь, а сам не мог
–Успокоилась? – казалось бы, с момента нашей ссоры прошла целая вечность. – Ты об этом… Хм… Да, успокоилась.
–Боже, я рад. Сегодня будет эта ужасная встреча, а скоро я уже смогу быть рядом с тобой, малыш. Я так соскучился!..
–Я тоже, – выдавила я и пошагала в гостиную. – Только вот… Ник, я не в Москве.
–Что? А где ты, малыш? – непонимание сквозило в его вопросе.
–Я в Новосибирске. Мой папа умер.
–О Господи, Юля! – даже через телефонную связь я слышала его ужас. – Малышка, ты как?
–Держусь. Завтра утром похороны. Я пробуду здесь до выходных, а там…
–Я приеду, как только смогу, слышишь? Я заберу тебя, и мы вместе поедем домой, ладно?
–Ладно, – прошелестела я, чувствуя комок в горле.
–Милая, держись. Я понимаю, как тебе сейчас плохо. Не плачь, малышка…
Я шмыгнула носом, но слезы не шли. Я по-прежнему ощущала себя каменным человеком и не могла выдавить ни слезинки.
–Я держусь. Люблю тебя.
–Больше жизни, – служило мне ответом. Грудь сдавило, и я снова шмыгнула носом. – Держи меня в курсе, малышка. Передай соболезнования маме…
–Хорошо.
Я отключилась и пошагала обратно в кухню. Мама и тетя Нина все еще тихо переговаривались и вновь умолкли, когда я вернулась.
–Позвонила Никите, – я помахала телефоном, не зная, что еще сказать. – У него важные дела в Шанхае. Он прилетит сюда, как только сможет. Ему ужасно жаль, и он передает соболезнования…
Мама поджала губы и кивнула.
–Хорошо, солнышко. У вас все в порядке?
–Все замечательно, – кивнула я, ощущая, что комок из горла пропал. – Во сколько завтра…
Продолжать не пришлось. Обе женщины поняли, о чем я.
–Процессия начнется в десять утра, солнышко, – мама смяла кухонное полотенце и вновь расправила.
–Хорошо, – кивнула я. – Ладно, я… пойду, наверное, немного прогуляюсь.
–Будь осторожна. Скоро обед, – мама проводила меня долгим взглядом и вновь вернулась к разговору с тетей Ниной.
Поднявшись наверх, я умылась и привела лицо в порядок. Нашла в сумке трубку и обнаружила, что забыла зарядку. Он разрядился, и неудивительно, что Никита не мог дозвониться мне.
Вздохнув, я быстро оделась и спустилась вниз.
Разговор, казалось, и не кончался – женщины сидели на диване с чашками и, склонив головы друг к другу, о чем-то шептались. На меня даже не обратили внимания, поэтому я, отворив замок изнутри, распахнула дверь и приросла к полу.
Не. Может. Быть.
На пороге моего
Поджарый, высокий. Он смотрит на меня, словно я пришелец из космоса – паника так и плещется в его сладких глазах. Все мои чувства просто пропали. Я смогла лишь обнять себя руками и приосаниться, чтобы выглядеть более уверенной. Хоть немного уверенной?
А, к черту. Я – лужа из воспоминаний. Я потерялась.
Эмоционального удара в кишки было более чем достаточно, чтобы заставить все мои чувства шататься. И, видимо, Юля чувствовала то же самое. Назвать ее котенком после стольких лет – не получалось.
Какой котенок? Это взрослая, разъяренная кошка.
Мы стояли на пороге, упиваясь друг другом. Я тонул и иссушался в одно время. Я догадывался, что она будет здесь – ее отец умер, это вполне ожидаемо. Но сейчас мои чувства нуждались в том, чтобы смотреть, пробовать, прикасаться к каждому ее сантиметру.
Но при этом я был поражен ее присутствием, потому как вместе с ней нахлынули все, абсолютно все мои чувства к ней. Не то что бы они когда-то проходили, но сейчас я чувствовал все гораздо острее. Я не готов был с ними мириться, никогда. Я оставил ее разбитой и разорванной, и мне жить с этим.
– Руслан, ты что-то хотел? – сказала она после нескольких секунд молчания. То, как она произнесла мое имя, заставило все внутри меня сжаться. Ее голос был ровным и глубоким. Совсем не как раньше. Смотря на нее, я видел девушку, которая многое прошла. Она никогда не будет прежней.
Мое сердце болезненно сжалось, и я провел рукой по волосам. Нужно что-то сказать. Нужно, вообще-то, многое ей сказать. Объяснить, почему я так поступил… Но ей, кажется, совершенно неинтересно. Уже.
Я оставил ее одну на дорожке, плачущую и непонимающую, что происходит. Уже тогда я понял, что эта ошибка – фатальна. Я сам лишил себя главной вещи, которая делала меня счастливым.
Я смотрел на нее и видел, как сильно она изменилась. И тут она послала мимолетную улыбку, спустилась с крыльца и исчезла за поворотом.
Добро пожаловать в ад.
10.
Я не знала, как выжила после этого момента. Все мои кости словно бы расплавились – я была желе, которое вот-вот распадется на куски.