Жизнь казалась прекрасной

Леша расплатился с водителем и захлопнул дверцу темно-синей «копейки».

— Спасибо, шеф! — крикнул он напоследок и махнул на прощанье рукой. Сквозь запотевшее стекло он увидел, как водитель кивнул ему в ответ. Леше нравилось быть вежливым, особенно когда к этому располагало превосходное настроение.

Завтра он снова увидит Ритку, и она, ласково погладив его по голове, еще раз прошепчет свое долгожданное «люблю».

Продолжая пребывать в романтическо-лирическом расположении духа, Леша Ильин, не торопясь, размеренным шагом направлялся в сторону родного дома, все больше отдаляясь от автобусной остановки, вблизи которой его высадил ночной калымщик на «Жигулях».

«Ну и колымага!» —

усмехнулся он с некоторым опозданием. По всему было видно, что тачка была старше самого Леши лет на пять-семь.

С тех пор как дела сестры пошли в гору, он отвык ездить на таких машинах. Все больше приходилось кататься на иномарках. Но снобом Лешка так и не стал. Не тот характер.

Риткин день рождения затянулся, и вечеринка перевалила за полночь. Вот и пришлось добираться на частнике, не мог Леша Ильин позволить себе сесть за руль, будучи подшофе. Не укладывалось такое в его «правильное» сознание!

Под ногами шуршали прелые опавшие листья, то и дело прилипавшие к новым ботинкам. В воздухе пахло осенью — дымом костров и чем-то еще, неуловимым, но волнующим. Жизнь казалась настолько прекрасной в его восемнадцать лет, что даже кололо сердце! Он мысленно немного корил себя за сентиментальность, что, впрочем, совсем не мешало ему чувствовать себя самым счастливым человеком на свете.

На темной и пустынной улице Леша оказался в полнейшем одиночестве. Тарасов замер, погрузившись в спокойный сон. Ни единой души вокруг, ни одного автомобиля! Темень непроглядная — хоть глаз выколи! Только у ларька на остановке горел неяркий фонарь, его свет едва достигал арки, которую Леша почти миновал, когда его внимание привлекло отдаленное урчание автомобиля. Он удивился:

«Неужели еще кому-то не спится в такое время?»

Впереди Леша заметил одинокую женскую фигурку в ярко-красном пальто, ее осветили фары стремительно приближающегося «Опеля». Женщина как раз переходила дорогу, когда машина темной молниеносной тенью пронеслась в ее сторону. Леша окаменел, он ни минуты не сомневался, что водитель умышленно старается ее сбить. Леша понимал, что ему немедленно надо убираться отсюда подобру-поздорову, но ноги словно намертво приросли к асфальту, он просто не мог двинуться с места.

Женщина заметалась на проезжей части, но не успела даже вскрикнуть, как ее сбил мчавшийся на сумасшедшей скорости «Опель». Машина резко затормозила, затем отъехала назад и снова устремилась вперед. Леша с ужасом наблюдал, как «Опель» намеренно переехал лежащее на дороге тело. Он застонал и сделал несколько шагов в сторону одинокой миниатюрной березки, примостившейся у самой обочины, пытаясь укрыться в ее редкой золотистой листве, пока еще пощаженной осенним ветром. Действие это было бесполезное, о чем Леша и сам догадывался, но единственное, на которое он в данный момент оказался способен. Ветви царапали ему щеки, чего он, впрочем, даже не замечал, до того был поглощен тем, что происходило на дороге. Чего-чего, а умышленного убийства ему в своей жизни видеть не приходилось, так же как, впрочем, и неумышленного!

А трагические события на проезжей части продолжали развиваться, чему Леша, вопреки своей воле, и оказался свидетелем.

Автомобиль снова затормозил, дверца импортной «тачки» приоткрылась, и драйвер-убийца выбрался на свет божий, отчего Леше Ильину стало жутко. Он любил периодически просматривать видеокассеты с фильмами ужасов, но и представить не мог, что встретится с кошмаром в реальной жизни. Темная фигура водителя на фоне безлюдного пейзажа действительно выглядела зловеще. Что-то в ее очертаниях показалось Леше знакомым. Он закусил губу, чтобы не закричать. Прищуренными глазами, чтобы отчетливее видеть, Леша пристально вглядывался в чудовище, освещенное неярким светом полной луны, но лица пока разглядеть не мог.

Человек склонился над жертвой, очевидно, пытаясь убедиться, что женщина мертва. Он обыскал карманы ее пальто, затем выпрямился, поднял голову и осмотрелся по сторонам.

Леша замер, стараясь не привлекать к себе внимания. Убийца отвернулся, Леша вздохнул спокойнее. Темно-вишневый «Опель» — теперь он смог его рассмотреть — тоже показался ему знакомым. Но парализованный страхом мозг пока еще не торопился сложить отдельные фрагменты мозаики в одну осмысленную и четкую картину.

Рядом с женщиной валялась большая кожаная сумка шоколадно-коричневого цвета, какими обычно торгуют на рыночных лотках, но не в дорогих элитных бутиках. Убийца, схватив ее, вытряхнул содержимое на асфальт. Он чертыхнулся и с досады швырнул сумку в машину, видимо, не обнаружив того, ради чего проделал всю эту нелегкую «работу». Затем водитель смертоносного «Опеля» опустился на корточки и судорожно начал собирать то, что по глупости разбросал на земле. Он заметно спешил, и Леша с надеждой подумал, что, возможно, отделается легким испугом. Он совсем протрезвел, в голове не осталось и намека на опьянение. Однако вестибулярный аппарат его все-таки подвел. Леша случайно задел рукой за хрупкую ветку, которая обломилась с предательским хрустом. Он замер, не смея перевести дыхание, а человек, только что хладнокровно отправивший в мир иной женщину в кашемировом пальто с нелепой неженской сумкой, поднялся во весь рост и окинул Алешу холодным зловещим взглядом. Вернее, Ильин мог только догадываться, что взгляд этот был холодным и зловещим, так как убийца все еще находился на приличном от него расстоянии, которое вдруг стало пугающе сокращаться. И Леша ничего не мог с этим поделать, так как чувствовал себя загипнотизированным и остолбеневшим. Убийца подошел вплотную к березе, за которой пытался укрыться растерявшийся Леша. Парень попятился и едва не побежал, но, поскользнувшись, вытянулся на прелой листве, потеряв координацию.

«Не мой день!» — мысленно произнес он с присущей ему иронией, которая и на этот раз не смогла изменить Алеше, как преданная подруга.

Драйвер-убийца схватил парня за воротник, но тот даже не вскрикнул, пытаясь вырваться, и инстинктивно пополз прочь от этого страшного места, закрыв глаза и увлекая водителя вишневого «Опеля» за собой. Осознав, что убийца не отстает, Леша вывернулся, как молоденький уж, и схватил своего преследователя за горло. И тогда они, вцепившись друг в друга, покатились по тронутой морозом земле.

— Уймись, придурок! — прохрипело «чудовище». — Тебе же хуже будет, — грозило оно. И снова Лешке почудилось в этом человеке что-то знакомое и до боли «родное».

— Пусти! — выкрикнул он, подобрав в подмерзшей траве увесистый камень. Но водитель «Опеля» успел перехватить его руку, занесенную над своей головой, и швырнул булыжник как можно дальше.

— Гаденыш! — вырвалось у него. Леша промычал в ответ что-то нечленораздельное, так как пальцы убийцы сомкнулись на его шее. Из накладного кармана куртки что-то выпало и затерялось в опавших листьях. В этот момент Леша снова вспомнил о Ритке, и ему стало очень грустно, потому что он неожиданно осознал, что сопротивляться в общем-то бесполезно. Тогда парень открыл глаза, так как ужас отступил, освобождая место болезненному интересу. Леше Ильину захотелось заглянуть своей смерти прямо в лицо. И то, что он увидел, повергло его в истинный шок. Наконец-то мозаика сложилась, Лешка и не знал, что пазлы бывают такими страшными.

— Ты?! — изумленно воскликнул он, перед тем как потерять сознание. Человек, которого Лешка узнал, оглушил его чем-то тяжелым и поволок в сторону машины. Он-то в темноте видел отлично, и как только мальчишка в байкерской куртке привлек его внимание, сразу догадался, кого видит перед собой. Надо же было именно ему оказаться в такой час именно в этом месте! Что и говорить, Фортуне в чувстве юмора не откажешь, она над ним смеялась неоднократно!

Водитель «Опеля» допускал, что Лешка мог его не узнать, не разглядеть в темноте, но рисковать он не мог, потому что привык действовать наверняка, а в последнее время это у него не особенно получалось.