Жизнь Клима Самгина (Часть 4)
Шрифт:
– Покорнейше прошу"
Вслед за этим он откатился куда-то в красноватый сумрак, восклицая:
– Анна Денисовна! Анеточка-а?
Самгин, протирая очки, осматривался: маленькая, без окон, комната, похожая на приемную дантиста, обставленная мягкой мебелью в чехлах серой парусины, посредине - круглый стол, на столе - альбомы, на стенах - серые квадраты гравюр. Сквозь драпри цвета бордо на дверях в соседнее помещение в комнату втекает красноватый сумрак и запах духов, и где-то далеко, в тишине звучит приглушенный голос Бердникова:
– Самоварчик
Через минуту он выкатился из-за драпри, радостно восклицая:
– Пож-жалуйста, Клим Иванович!
И пошел рядом с Климом, говоря вполголоса;
– Похоже на бардачок, но очень уютно и "вдали от шума городского".
В тишине прошли через три комнаты, одна - большая и пустая, как зал для танцев, две другие - поменьше, тесно заставлены мебелью и комнатными растениями, вышли в коридор, он переломился под прямым углом и уперся в дверь, Бердников открыл ее пинком ноги.
– Вот мы и у пристани! Если вам жарко - лишнее можно снять, - говорил он, бесцеремонно сбрасывая с плеч сюртук. Без сюртука он стал еще более толстым и более остро засверкала бриллиантовая запонка в мягкой рубашке. Сорвал он и галстук, небрежно бросил его на подзеркальник, где стояла ваза с цветами. Обмахивая платком лицо, высунулся в открытое окно и удовлетворенно сказал:
– Благодать!
Его хозяйская бесцеремонность несколько покоробила Самгина. Он нахмурился, но, увидав в зеркале свою фигуру комически тощей рядом с круглой тушей Бердникова, невольно усмехнулся, и явилось неизбежное сравнение:
"Дон-Кихот, Санчо..."
Вслед за этим он услыхал шутливые слова:
– Мы с вами в комнатенке этой - как рубль с гривенником в одном кошельке...
И тотчас же заиграли как будто испуганные слова:
– Ой, простите, глупо я пошутил, уподобив вас гривеннику! Вы, Клим Иваныч, поверьте слову: я цену вам как раз весьма чувствую! Душевнейше рад встретить в лице вашем не пустозвона и празднослова, не злыдня, подобного, скажем, зятьку моему, а человека сосредоточенного ума, философически обдумывающего видимое и творимое. Эдакие люди-редки, как, примерно... двуглавые рыбы, каких и вовсе нет. Мне знакомство с вами - удача, праздник...
"Он, кажется, стихами говорить способен", - подумал Самгин и, примирясь с толстяком, сказал с улыбкой:
– Но позвольте, я ведь имею право думать, что вы не меня, а себя уподобили мелкой монете...
Бердников сунул голову вперед, звучно шлепнул губами, точно закрыв во рту какое-то неудобное и преждевременное слово, глядя на Самгина с удивлением, он помолчал несколько секунд, а затем голосок его визгливо взвился:
– Господи, боже мой, ну конечно! Как раз имеете полное право. Вот они, шуточки-то. Я ведь намекал на объемное, физическое различие между нами. Но вы же знаете: шутка с правдой не считается...
Явилась крупная чернобровая женщина, в белой полупрозрачной блузке, с грудями, как два маленькие арбуза, и чрезмерно ласковой улыбкой на подкрашенном лице, -
– Уберите бенедиктин, дайте куантро... Огня! Самгин оглядывался. Комната была обставлена, как в дорогом отеле, треть ее отделялась темносиней драпировкой, за нею - широкая кровать, оттуда доносился очень сильный запах духов. Два открытых окна выходили в небольшой старый сад, ограниченный стеною, сплошь покрытой плющом, вершины деревьев поднимались на высоту окон, сладковато пахучая сырость втекала в комнату, в ней было сумрачно и душно. И в духоте этой извивался тонкий, бабий голосок, вычерчивая словесные узоры:
– Да-а, Шутка с правдой не считается, это как раз так! В третьем году познакомился, случайно, знаете, мимоходом, в Москве с известным литератором, пессимистом, однако же - не без юмора. Конечно, - знаете кто? Выпили. Спрашиваю: "Что это вы как мрачно пишете?" А он отвечает: "Пишу, не щадя правды". Очень много смеялись мы с ним и коньячку выпили мало-мало за беспощадное отношение к правде. Интересный он: идеалист и даже к мистике тяготеет, а в житейской практике - жестокий ловкач, я тогда к бумаге имел касательство и попутно с издательским делом ознакомился. Без ошибочки мистик-то торговал продуктами душевной своей рвоты. Ой, - засмеялся, забулькал он.
– Нехорошо как обмолвился я! Вы словцо "рвота" поймите в смысле рвения и поползновения души за пределы реального...
Самгин слушал равнодушно, ожидая удобного момента поставить свой вопрос. На столе, освещенном спиртовой лампой, самодовольно и хвастливо сиял самовар, блестел фарфор посуды, в хрустале ваз сверкали беловатые искры, в рюмках - золотистый коньяк.
"Послушать бы, как он говорит с Мариной", - думал Самгин. Он пропустил какие-то слова.
– Как в цирке, упражняются в головоломном, Достоевским соблазнены, говорил Бердников.
– А здесь интеллигент как раз достаточно сыт, буржуазия его весьма вкусно кормит. У Мопассана - яхта, у Франса-домик, у Лоти-музей. Вот, надобно надеяться, и у нас лет через десять - двадцать интеллигент получит норму корма, ну и почувствует, что ему с пролетарием не по пути...
– Вы давно знаете Зотову?
– спросил Самгин, отхлебнув коньяку.
Бердников ответил не сразу. Он снял чайник с конфорки самовара, закрыл трубу тушилкой, открыл чайник, понюхал чай и начал разливать его по чашкам.
– Углем пахнет, - объяснил он заботливые свои действия. Затем спросил: - Примечательная фигуряшка? Н-да, я ее знаю. Даже сватался. Не соблаговолила. Думаю; бережет себя для дворянина. Возможно, что и о титулованном мечтает. Отличной губернаторшей была бы!
Помолчал и, глядя в чашку, давя в ней ложкой лимон, продолжал раздумчиво, не спеша: