Жизнь коротка

Желязны Роджер Джозеф

Я бывал и в лаборатории Ферми в Иллинойсе, и в Церне в Женеве и потому имел общее представление об оборудовании. И все же мне пришлось несладко, объясняя Аманде невообразимую путаницу физики высоких энергий, словно сошедшую со страниц «Алисы в Стране Чудес». Не легче приходилось и Делани, молодой женщине-биофизику, на время лечения приставленной ко мне. Попробуйте рассортировать мезоны, пионы, хадроны, лептоны, барионы, джи-частицы, фермионы и кварки и такие квантовые характеристики, как странность, цвет, барионовое число и очарование. Особенно очарование,

это эфемерное качество, отвечающее за то, что определенные виды радиоактивного распада должны происходить, но не происходят. В конце концов я захлебнулся в море кварков, антикварков, очарованных кварков и кварклетов.

Какой-то шутник поставил табличку на столик дежурного в административном корпусе: «Очарованы вас видеть».

— Это шутка, да? — неуверенно спросила Аманда.

Делани, относившаяся ко всему с предельной серьезностью, не рассмеялась.

— Кое-кому это кажется забавным. Лично я не нахожу.

Мы без конца обговаривали предстоящее лечение. Я оптимистично помечал себе для будущей книги: «Основная проблема радиологической терапии рака заключается в том, что жесткая радиация не только убивает раковые клетки, но и заражает окружающие здоровые ткани. В середине семидесятых годов исследователи нашли более перспективное оружие: пучок субатомных частиц, который можно сфокусировать исключительно на ткани опухоли».

Будучи младше Аманды лет на двадцать, Делани испытывала садистское удовольствие, разыгрывая роль учителя:

— Расщепляя атомные ядра в малых масштабах…

— В малых? — невинно спросила Аманда.

— В меньших, чем в атомной бомбе. Значительная часть энергии внутриядерных связей чудесным образом переходит в материю.

— Чудесным образом? — повторила Аманда.

Я поднял на нее взгляд, оторвавшись от зеленого сукна бильярда, в который мы играли все втроем в комнате отдыха ЛФМ.

— Гм… — Делани сбилась с лекторского тона. — Физический жаргон.

— Общий жаргон, — возразил я. — Чудо — столь же определенное качество, как и очарование.

Аманда рассмеялась.

— Это все, что я хотела знать.

Для меня важно чудо мезонов, атомного клея. Говоря точнее, мое чудо — отрицательно заряженный пион, подвид мезона. Электромагнитные поля могут сфокусировать пионы в управляемый луч и выстрелить им в нужную цель — в меня.

— В физике нет чудес, — серьезно сказала Делани. — Я неправильно выразилась.

Я промахнулся. Мягкий удар, и шар закатился в угловую лузу, минуя номер одиннадцатый. Получилась подставка для Аманды.

Она посмотрела на стол и улыбнулась.

— Смотри не расклейся.

— Здорово сказано, — заметил я.

Атомный клей иногда отпускает благодаря уникальному качеству пионов. Когда они сталкиваются с ядром другого атома и захватываются им, то превращаются в энергию; крошечный ядерный взрыв.

Аманда тоже промазала. Уголки губ Делани удовлетворенно искривились. Она склонилась над столом и нацелилась твердой рукой.

— Увеличьте число пионов, увеличьте число ядер мишени, и вы получите контролируемый взрыв, высвобождающий

значительно больше энергии, чем обладает входящий пучок пионов. А!..

Она положила одиннадцатый и двенадцатый; потом собрала все шары. Мы с Амандой обменялись взглядами.

— Разбивайте, — сказала Делани.

— Твоя очередь, — бросила мне Аманда.

ЛФМ выстрелит лучом направленных пионов в мою непокорную простату. Если все пойдет по плану, то пионы, столкнувшись с ядрами раковых клеток, перейдут в энергию очередью атомных вспышек. Раковые клетки более чувствительны, и повреждение ткани будет ограничено, локализовано в карциоме.

Представить себя как поле ядерного сражения в миниатюре!..

Делани оказалась неумолимым игроком. Победа для нее означала все, и она ни разу не проиграла. Я решил истолковать это как добрый знак.

— Пора, — сказала Аманда.

— Тебе вовсе ни к чему говорить таким тоном, словно ты ведешь приговоренного к электрическому стулу. — Я тщательно завязал белый медицинский халат, надел тапочки.

— Прости. Ты волнуешься?

— Нет, пока Делани рассматривает меня, как мост к Нобелевской премии.

— Она хороший специалист. — Голос Аманды звучал неестественно громко в стерильной кафельной комнате. Мы вышли в коридор. За дверью меня ждали Делани и два техника.

Есть такое состояние, лежащее далеко за пределами возмущения, когда вас распластывают голым животом на столе, а раздвинутые щечки зада смотрят в жерло медицинской пушки. Керамическая трубка идет через анус к моей простате. Я окружен оборудованием и защитным экраном. Мне жарко и чрезвычайно неудобно. Аманда накачала меня какими-то препаратами со зловещими названиями. Теперь, одурманенный, я не мог решить, какое из множества неудобств вызывает наибольшее раздражение.

— Счастливо, — произнесла Аманда. — Не успеешь опомниться, как все будет позади. — Меня шлепнули в бок.

По-моему, я слышал тонкий свист настраивающихся электронных приборов. Разум мой готовился отключиться на некоторое время; я не мог вспомнить даже, сколько миллионов электрон-вольт погонят пучок пионов в мои внутренности. Доносились звуки, которые я не в состоянии был определить, словно со скрежетом закрывалась огромная стальная дверь.

Мой мозг отрешенно плыл в химической реке; я ждал, пока что-то произойдет.

Грохотание шариковых подшипников, катящихся вниз по желобу; нет, пронзительный визг частиц, проносящихся мимо изгибающих магнитов со скоростью 300 ООО километров в секунду. Они рвутся ко мне через серию фильтров; замедляясь, теряя по пути энергию, идут по керамической трубке и в мое тело…

Пион плывет по атомным морям релятивистски конечное время, стремясь к ядру-мишени. В определенной точке пион больше не пион; то, что временно было материей, снова переходит в энергию. Вспышка разрастается, истощается и затухает. Происходят другие взрывы. Тьма и свет перемешиваются.