Жизнь крота

Нимфар Антон Александрович

Пока малышня простукивая двери, звала внутренних жильцов, я как домушник вскрывал замки с помощью уже давно подготовленных проволок, загодя собранных дома. А как я еще мог в прошлой жизни вскрывать квартиры? Были конечно еще ломы да дробовик, но куда мне с моим возрастом до лома, а дробовик… эх, где ты моя Эсмеральда-бах, я так по тебе скучаю. За час удалось вскрыть четыре квартиры, лишь в одной нашлась тихо спящая в комнате девочка, лет девяти. Родители лежали мертвыми в соседней спальне. Чтобы не травмировать детскую психику, пришлось оттащить родителей за ноги в ванную. Отец девочки оказался толстячком, черт, ненавижу толстяков, их тяжело тащить, а еще они в сильных зомби превращаться. Видите, это

не какой-нибудь там фэтшейминг, это не дискриминация по весу, они мне не нравятся по вполне практичным причинам. Вот мать девочки такая худенькая, её мертвое тело было так легко тащить, и тут отец, блин.

И надо бы такому произойти, пока я тихо матерясь толкал мужика в ванную, из соседней комнаты вышла мило потирающая глазки недавняя девочка в розовой пижаме, уже в следующее мгновение застывшая, заметив меня прямо во время немного дискриминирующего действия. Вот так всегда.

— Это совсем не то чем кажется. — чисто на автомате брякнул я эталонно-шаблонную фразу.

Девочка, закатив глаза, осела на пол. Хм, а она худенькая.

Всё же дотащил мужика в ванную, после чего позвал носильщиков из подъезда, наказав нести девочку на лавку во дворе.

— Обувь её возьмите! — крикнул им вдогонку.

После этого конфуза, решил узнать как успехи у зазывальщиков, выманивающих детей из их квартир.

— Отзываются?

— Ага.

— Не выходят?

— Неа. — отрицательно закачал головой мальчик.

Хм, дети говорят что им нельзя открывать подозрительным незнакомцам двери. Мальчик стоящий у двери, преувеличенно весело сообщил что он ничуть не подозрительный, и вообще выходи давай, а то в глаз дам. И чего не открывают? Прямо загадка, мда.

— Ты что, ссыкло что ли? — зашол парень с другой стороны, вопрощая кому-то из-за двери.

— Нет, я не ссыкло! — возмущенно крикнули ему с другой стороны двери, мальчишеский голос.

— Ты ссыкло, а вот и не откроешь!

— А вот и открою!

— А вот и нет! — гаденько захихикал парень.

Во дает, с такой самоотдачей к делу подошел, с такой изуверской задумкой.

— А вот и да. — и подтверждая слово делом, замки двери защелкали и из распахнутой квартиры выглянул возмущенный шкет.

— Малой, всё плохо. — вмешался я в разговор. — Ты родителей видел?

— Не, они на работе. — стушевался мальчуган, заметив меня.

— Значит больше не увидишь. — уверенно кивнул ему. — Все взрослые умерли, так что выходи во двор, мы там все собираемся.

Вот где-то так всё и шло, иногда открывали самостоятельно, иногда под угрозами, но чаще всего из страха оставаться с мертвыми родителями в одной квартире. Часто приходил к галдящей и всё увеличивающейся толпе детей снаружи, самых взрослых парней и даже иногда девчонок удавалось убедить, чтобы они ходили по домам и выманивали оттуда детей наружу.

— Я есть хочу-у! — заныл один из детей, которого тут же поддержало несколько голосов, быстро начавшийся распространяться как пожар.

Посмотрел на соседний универмаг прямо через дорогу. Можно туда их отправить, вот только. Быстро вбежал в магазин, нашел продавщицу, худенькую. Минута работы, и она уже лежит в закрытой для покупателей части помещений.

— Эй, детвора, вот магазин. — показал толпе из полусотни детей на магазин. — Идите и берите что хотите, всё теперь бесплатно.

— Правда? — неверяще спросила девочка вытирая заплаканное лицо.

— Правда. — уверенно кивнул.

— Ура-а-а!

Уже через секунду, детворы и след простыл. Все конечно же побежали в отдел сладостей. Так и велись дела. На ночь пришлось переносить тела взрослых людей в одну комнату, в чем мне помогали несколько парней с видимо железными нервами, или вообще не осознавшие что происходит. Это мне, пережившему зомбиапокалипсис, все равно, мертвое

тело не оживает, не собирается откусить от меня кусочек, значит всё просто прекрасно. Хороший труп, это мертвый труп. А вот живой труп, это совсем не хорошо. Только человек переживший зомбиапокалипсис, поймет эту чрезвычайно важную основополагающую истину. Загнав детвору в очищенный комнаты, спокойно пережили ночь, многим было страшно, и такая компания многих успокаивала. А на следующий день у нас было практически то же самое.

— Сколько лет? — поинтересовался новый парень, недавно прибившийся к нам.

Ну ёкмакарёк.

— Тринадцать. — уверенно ответил я.

— Мне тоже. А месяц?

— Август.

— Июль, ха. — довольно тыкнул он в меня пальцем.

С ноги ударил его между ног, когда он свернувшись упал на землю, я гордо добавил:

— Зато я выше.

Ох уж эта детская иерархия по возрасту, но я калач тертый, хрен меня кто тут «перерастет».

Так и жили день за днем, иногда шумели, иногда ругались, иногда ныли, иногда дрались, иногда плакали, иногда доставали, иногда орали, иногда… ДОСТАЛИ! Это просто психушка на выезде, в школе было легче, да что там, даже в детсаде было легче, а это для меня вообще эталон психоза. Но худшим днем для меня был, когда в одну из вломившихся комнат мы нашли младенца. Мертвого конечно, но не это меня ввело в ужас. Роддом. Я совсем забыл о них. Я. Забыл. О. Роддоме. Вмиг побледнев, я тяжело привалился к стене, осознав произошедшее, я ужаснулся. Прошла уже неделя. Целая неделя. Рядом же был роддом, там наверное десятки младенцев, может сотни. И они все мертвы. Я не представляю, как бы следил за ними всеми и как прокормил, но… я даже не подумал об этом, я даже не смог попытаться их спасти. По телу прошла дрожь ужаса, мурашки прошлись по всему телу от ног до головы, когда моё воображение лишь краем попыталось представить, что там сейчас.

Пришел я в себя лишь через минут десять, побледневшие парни, что тоже заметили мертвого ребенка, отвели меня в сторону, пытаясь узнать с чего вдруг я так живо прореагировал. Для них я был практически эталоном выдержки, «почти взрослый», множество парней днем держались лишь смотря на меня. Ночью же они тихо пускали слезы в подушку, но днем они мужественно помогали, даже начали привыкать к мертвым телам. Задумчиво обведя взглядом непонимающих помощников, задумался о том, стоит ли говорить. Увидел как один из парней задумчиво смотря на коляску, как-то тоже резко побледнел. Догадался. Наверное лучше рассказать.

— Роддом. — тихо произнес я. — Я совсем забыл про младенцев в роддоме.

Некоторые из находящейся тут детворы думали слишком долго, видимо не улавливая связь, но в итоге поняли.

— Остальным не говорите. — твердо произнес им. — Слишком много дней прошло, уже слишком поздно. Остальным это уже ненужно знать.

Переглянувшись, все девять находящихся тут человек согласно закивали, единственная девочка в группе, тихо заплакала. Черт.

Дальше за дело взялись еще активнее, когда находили детей, уговаривали их выходить, если решительно отказывались, то приходилось взламывать квартиры. Иногда были проблемы с собаками, но если там был ребенок, чаще всего их удавалось угомонить, а если нет, то мы в квартиру и не входили. Один из детей, лишь плакал, и разозлено кричал нам всякий бред, у него был большой и злой пес, решительно защищавший своего маленького хозяина. У них уже скорее всего не было еды, пахло экскрементами, скорее всего животного и ребенка. Мы оставили дверь октрытой, сказав что когда он будет готов, пусть выходит наружу, там магазины с едой. Я добавил, что ему нужно кормить свою собаку, это его зацепило, он даже на секунду задумался, но все равно прогнал нас. Но совет он запомнил, скорее всего позже он выйдет с собакой чтобы найти еды.