Жизнь Ленина. Том 1
Шрифт:
7
ПРОБЛЕМА МИРА
Стремления человека формируют его судьбу. Они же служат его меркой. Накануне большевистской революции Ленин стремился к простой и великой цели: захвату русского государства. Приехав в Петроград в апреле 1917 г., Ленин с крыши броневика обратился к толпе, собравшейся перед Финляндским вокзалом, и окончил свою речь призывом: «Да здравствует социалистическая Революция!»1
Этой цели он посвятил свою колоссальную энергию. Он открыто говорил о своем стремлении.
Это заявление было программным. В бурные месяцы перед 7 ноября 1917 г. и после него Ленин стремился не просто к власти, но к единовластию, не к коалиции с участием коммунистов, а к коммунистическому государству. А большевистская партия была крохотной.
Книгой «Десять дней, которые потрясли мир» репортер внес вклад в историю. Эта книга вышла в 1919 г. в Нью-Йорке. Ее автор, американский социалист, был очевидцем эпохи Временного правительства, когда Россия была беременна большевизмом. Как симпатизирующий, он присутствовал при рождении большевистской революции. У него были глаза, которые видели, и перо, живо описавшее все, что он видел, и все, что он слышал из уст солдат, женщин, рабочих и находившихся в центре внимания вождей. Ленин дважды прочел книгу Джона Рида и написал предисловие к ней.
16 и 17 июля (н. с.) 1917 г. петроградские рабочие подняли мятеж против правительства Керенского. Рид пишет: «Большевики, в то время — маленькая политическая секта, поставили себя во главе движения. В результате катастрофической неудачи восстания, общественное мнение обратилось против них». Троцкий, Луначарский, Коллонтай и другие были арестованы. Ленин скрылся, в парике и гриме, с фальшивым удостоверением личности на имя К. П. Иванова, рабочего оружейного завода в Сестрорецке, возле Петрограда.
«Маленькая политическая секта» стала еще меньше.
Июль, август, сентябрь, октябрь, 7 ноября — через четыре месяца после катастрофического поражения «маленькая политическая секта» стала советским правит* льством России.
Два неразрывно связанных обстоятельства объясняют этот внезапный приход к власти. В сентябре 1917 г. главнокомандующий армией генерал Лавр Корнилов предпринял марш на столицу с целью установления военной диктатуры. Его попытка не удалась; петроградский гарнизон оказал ему сопротивление. Затем произошло обычное в таких случаях: опасность со стороны крайних реакционеров была водой на мельницу крайних революционеров. Теперь большевики говорили, что только они в состоянии защитить республику от царских генералов. Красная звезда стала всходить.
Один этот фактор не принес бы победы маленькой секте. Рабочие, крестьяне и средние классы ненавидели прогнивший царский режим и боялись его реставрации. Им нужна была твердая рука. А самое главное, солдатская масса отказывалась воевать. Недовольство армии было той лестницей, по которой большевики вскарабкались к власти.
Тесная связь между войной и русской революцией очевидна. Царизм мобилизовал 14 миллионов человек, но не мог вооружить их тяжелыми орудиями, имея всего 4100 пулеметов и ограниченное количество легкой артиллерии с тысячей снарядов на каждую пушку (у немцев было по 3000 снарядов на орудие). Штабные офицеры не только не знали современной военной науки, но и презирали ее. Соперничая еще
В конец 1914 г. сэр Джордж Бьюкенен, британский посол в России, заметил «пессимизм, который уже пустил корни в Петрограде»163 164. По поводу русских поражений в 1915 г. он пишет: «Можно только удивляться, что армия осталась цела»165. Армия не осталась цела. «Задолго до уничтожения царского режима армия на фронте стала выказывать острые симптомы разложения»,— писал Александр Керенский в газете «Нью-Йорк Таймс» за 22 мая 1927 г.: «К январю 1917 г. более миллиона дезертиров бродило в тылу армии».
Озлобление армии распространялось по всей России. Солдаты писали домой, что часто ходят в атаку без винтовок, подбирая оружие убитых товарищей. Позже, когда положение ухудшилось еще более, в плохом руководстве стали обвинять незлобивого, но слабого императора Николая Второго и, в особенности, императрицу Александру, из немецкого княжеского дома Гессен. Бывшая принцесса Алиса Гессенская попала под гипнотическое влияние «старца» Григория Распутина, неграмотного и развратного сибирского мужика, которому приписывали дар исцелителя. Распутин якобы предотвратил смерть наследника-цесар^ви-ча от гемофилии.
Поражение следовало за поражением, и в сентябре
1915 г. царь лично принял командование войсками. «В
результате,— пишет сэр Джордж Бьюкенен,— императрица фактически управляла Россией, особенно после того, как в феврале 1916 г. Штюрмер стал председателем Государственного совета». Пользуясь своим безграничным влиянием на императрицу, Россией фактически правил Распутин: так, во вся
ком случае, думала большая часть дипломатов, политических деятелей и населения. Святой пьяница назначал и смещал членов кабинета и повергал в месмерический транс придворных дам. Опубликованные письма императрицы к царю166 показывают, что через нее Распутин, которого считали сторонником сепаратного мира с Германией, оказывал влияние на Николая в политических и стратегических вопросах. Группа возмущенных патриотов - один велик, й князь, один князь и один политический деятель — составили заговор с целью убить Распутина. 16 декабря
1916 г. его пригласили на обед, напоили отравленные вином и накормили отравленными пирожными. Когда яд не подействовал и Распутин попытался бежать из дворца, они выхватили револьверы, застрелили его и бросили тело в прорубь на Неве. Но труп отказался идти ко дну. Распутин был похоронен в присутствии императрицы, ее мужа, трех дочерей и членов правительства.
Смертельный яд циркулировал в артериях русского общества.
В письме к царю от 8 августа 1916 г. императрица пишет, по своему обычаю называя Распутина «нашим другом»: «Наш друг надеется, что мы не станем переходить Карпаты, так как он повторяет, что потери опять будут слишком велики». Каким бы он ни был проходимцем, придворный мужик знал мысли своих низкорожденных соотечественников: потери были уже слишком велики.