Жизнь Ленина. Том 2
Шрифт:
В феврале 1919 года «пал от руки неизвестного злодея» эмир Хабибулла, король Афганистана. Ему наследовал его третий сын, Аманулла-хан, коронованный 21 февраля. Во время войны Аманулла симпатизировал антианглийскому и пронемецкому младоафга-нистанскому движению, за что и был приговорен своим отцом к смерти. Скрывшись, принц избежал казни и дождался смерти эмира Хабибулла.
7 апреля 1919 года король Аманулла обратился с посланием к «Его Величеству Президенту Великого Российского государства», т. е. к бывшему Тверской губернии крестьянину М. И. Калинину, извещая его о своем вступлении на престол и в весьма лестной и витиеватой форме предлагая установить дипломатические отношения. («Так как Вы, Ваше Величество, мой великий и любезный друг — Президент Великого Российского государства, вместе с другими своими товарищами — друзьями
В ответном послании от 27 мая «друзья человечества» Калинин и Ленин поздравили нового монарха и многозначительно прибавили: «Стремление афганского народа последовать русскому примеру да будет лучшей гарантией крепости и независимости Афганского государства... Установлением постоянных дипломатических сношений между двумя великими народами откроется широкая возможность взаимной помощи против всякого посягательства со стороны иностранных хищников» — читай, Англии,— «на чужую свободу и чужое достояние»1.
14 октября 1919 года, в 7 часов вечера, Ленин принял афганского посла, встретив его следующими словами: «Я очень рад видеть в красной столице Рабоче-Крестьянского правительства представителя дружественного нам афганского народа, который страдает и борется против империалистического ига». На это посол ответил: «Я протягиваю Вам дружескую руку и надеюсь, что Вы поможете освободиться от гнета европейского империализма всему Востоку»347 348.
В цветистых выражениях афганцев и в советских антиимпериалистических лозунгах слышались отзвуки все того же старого англо-русского соперничества.
18 августа 1907 года по старому стилю царское правительство, еще не совсем оправившееся от поражения, нанесенного ему Японией, подписало Англо-Русскую конвенцию, согласно которой Афганистан оставался вне русской сферы влияния, то есть, по крайней мере в принципе, в британской сфере. Обе договаривающиеся страны провозгласили принцип невмешательства по отношению к Тибету. Персию зато они разделили между собою. Север стал русской сферой влияния, юг — английской, а промежуточная зона — ничьей.
14 января 1918 года наркоминдел Троцкий сообщил посланнику Персии, что Советская Россия считает англо-русское соглашение 1907 года «раз и навсегда расторгнутым». Тегеран официально подтвердил получение ноты Троцкого. В Персии стояли английские войска1.
Уход Советов из Персии создал военно-политический вакуум. Персия, по словам официального биографа лорда Керзона, «оказалась со всех сторон окруженной британскими пикетами»349 350. Из Персии английские войска шли на Кавказ и в русский Туркестан. Но с поражением Деникина на суше и на Каспийском море большевики продвинулись до персидского порта Энзе-ли (ныне Пехлеви). Англичане отступили. Позже части Красной Армии, принимавшие приказы от грузинских коммунистов, в частности, от Сталина, закрепились на севере Персии и основали так называемую Ги-лянскую советскую республику, которую Ленин и Чичерин впоследствии отдали на слом, утверждая, что лишенная пролетариата Персия еще не созрела для коммунистической революции.
Военный министр Риза-хан Пехлеви, позже провозгласивший себя шахом и основавший новую, Пехлевийскую династию, произвел 21 февраля 1921 года государственный переворот и сформировал новый кабинет, который немедленно расторг англо-персидское соглашение от августа 1919 года. 26 февраля был подписан договор между РСФСР и Персией. Советское правительство по договору отказывалось от всех конвенций и соглашений, «заключенных бывшим правительством России с третьими державами во вред Персии и относительно ее». Однако в статье 6-й договора предусматривалось, что, если со стороны третьих стран будет иметь место вооруженное вмешательство в Персии с целью поставить под угрозу границы РСФСР или ее союзников и «если Персидское Правительство после предупреждения со стороны Российского Советского Правительства само не окажется в силе отвратить эту опасность, Российское Советское Правительство будет иметь право ввести свои войска на территорию Персии, чтобы, в интересах самообороны, принять необходимые военные меры»351.
Риза не был ни революционером, ни реформистом. Он принадлежал к типу правителей, и он понимал, что, чтобы править, он должен избавить Персию от господства двух иностранных держав. Аманулла воображал себя Петром Великим Средней Азии. Он мечтал о модернизации Афганистана, хотел снять с женщин чадру и ограничить власть мусульманского духовенства. Но он был слаб, а его реформы — преждевременны, и консервативные силы свергли его с престола и отправили в хорошо оплаченное и удобное изгнание в Италию. Совсем другим человеком был Кемаль-паша Ататюрк — правитель, революционный преобразователь, сильная личность, диктатор, обладавший колоссальной энергией, профессиональный солдат и политический целитель. В 1853 году Николай Первый назвал Турцию больным человеком Европы. В этом прозвище было много правды, хоть оно и отражает имперские притязания своего автора. Турция стала терять свою мощь, а потому и свои владения еще до мировой войны. Поражение в мировой войне оставило Турции одну только Анатолию. Кемаль-паша, одержавший во время войны несколько побед над англичанами, на свежем воздухе Анатолии, среди песка и скал ветреного плато начал лечить своего больного. Он перенес столицу из азиатского Константинополя (Стамбула), расположенного на европейской стороне Босфора, в новый европейский город Анкару, построенный в Азии. Он изгнал султана, отменил халифат и превратил Турцию в секулярное государство. Чадра, гарем и изоляция женщин были запрещены, латинский алфавит заменил курсивный арабский шрифт, столь способствовавший неграмотности. Муэдзины по приказу Кемаля стали призывать правоверных в мечеть уже не на арабском языке, а на турецком. Феску Кемаль запретил, заменив ее западным головным убором. Самая популярная фотография Ататюрка, воспроизводимая и на турецких банкнотах, изображает его во фраке и в белом галстуке,— нельзя представить себе ничего более отдаленного от традиционной карикатуры на Турцию в виде человека в феске с кисточкой, шароварах и восточных туфлях с загнутыми носами.
Кемаль сочетал в себе Париж и Анатолию, джентльмена я Тамерлана. Он предавался то порывам творческого труда, в который вкладывал свой энтузиазм пророка и преобразователя, то длительным оргиям, во время которых он целые дни проводил, играя в карты, пьянствуя и развратничая. Кемаль на коне въехал в сердце своего народа, сохранившего достаточно первобытных черт, чтобы преклоняться перед его грубой, выносливой мужественностью. С одинаковой легкостью Кемаль разбивал головы и прецеденты. Наделенный чертами героя, Кемаль возвратил своему народу чувство эпического. Бедная, маленькая, отсталая Турция почувствовала себя омоложенной.
Кемаль предпочитал свой собственный революционный национализм, свою однопартийную систему ленинским. Он запретил коммунистическую деятельность и преследовал подозреваемых в коммунизме. Но антикоммунизм Кемаля не препятствовал военному, экономическому и политическому сотрудничеству между Турцией и Советской Россией. Борьба с западным влиянием была в интересах обеих стран.
С 1677 по 1917 год Россия и Турция воевали между собою 13 раз. Вырос миф о неискоренимой вражде. Неискоренимой вражды не существует. Народы слишком практичны, чтобы руководствоваться историей. Пока у России и Турции были территориальные притязания друг к другу, они враждовали. Когда обе потеряли свои империи и от слабости утратили аппетит к захватам, они стали друзьями.
26 апреля 1920 года Кемаль обратился к советскому правительству с посланием, в котором подчеркивал готовность Турции «участвовать в борьбе против иностранного империализма, угрожающего обеим странам», и предлагал военный и политический союз352. Чичерин ответил холодно, предлагая нормальные дипломатические отношения. Кемаль настаивал на своем. В ноте Чичерину от 29 ноября 1920 года Кемаль говорит о «нашем тесном союзе» и о «трудящихся массах мира», которые, с помощью «порабощенных народов Азии и Африки», положат конец «власти буржуазии» и «международного капитала». Кемаль явно хотел чего-то от Москвы. Но Москва была занята Врангелем, Грузией, экономическими вопросами. А Кемаль становился все настойчивее. 16 ноября 1920 года турецкий министр иностранных дел Бекир Семи приехал в Москву просить о военной помощи. Греческие войска при поддержке Англии вторглись в Анатолию.