Жизнь Ленина

Фишер Луис

5 марта Ленин продиктовал два письма — к Сталину и к Троцкому. От Сталина Ленин требовал извиниться перед Крупской за нанесенные ей по телефону оскорбления и угрожал ему в противном случае порвать с ним все отношения. Крупская просила Володичеву не посылать этого письма Сталину, и оно было задержано в течение 6 марта. Но 7-го стенографистка сказала, что должна исполнить распоряжение Ленина. Тогда Крупская посоветовалась с Каменевым, который посоветовал ей передать письмо по адресу, а копии письма послать ему и Зиновьеву. Володичева лично вручила письмо Сталину, который тут же продиктовал ей ответ — с извинениями. Ленин никогда не увидел этих извинений: его хватил паралич^{1105}.

Ленин,

видимо, примирился с мыслью, что не сможет участвовать в следующем партсъезде, в важнейшем политическом событии года. Поэтому он попросил Троцкого взять на себя защиту «грузинского дела»^{1106}. Текст письма был впервые опубликован Троцким в книге «Моя жизнь»: «Уважаемый тов. Троцкий! Я просил бы Вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под «преследованием» Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив. Если бы Вы согласились взять на себя его защиту, то я бы мог быть спокойным. Если Вы почему-нибудь не согласитесь, то верните мне все дело. Я буду считать это признаком Вашего несогласия. С наилучшим товарищеским приветом Ленин»^{1107}.

На следующий день, 6 марта 1923 года, Ленин продиктовал последнее дошедшее до нас письмо. Оно было адресовано грузинским противникам Сталина, П. Г. Мдивани, Ф. Е. Махарадзе «и др.», копия — Троцкому и Каменеву: «Уважаемые товарищи! — писал Ленин. — Всей душой слежу за вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записки и речь. С уважением Ленин»^{1108}.

Лев Троцкий в 1922 году много болел. Поэтому между маем и октябрем он не посещал Ленина в Горках, как посещали его Сталин и Каменев. Когда Ленин вернулся в Москву, у него установились сердечные отношения с Троцким. Но, как пишет последний в своей автобиографии, Ленин нуждался в послушных и исполнительных помощниках, а у Троцкого были свои взгляды, свои методы работы. Так Троцкий объясняет тот факт, что Рыков, Каменев и Цюрупа, но не Троцкий, были назначены заместителями Ленина в СНК.

Болезнь Троцкого затянулась. Часто Политбюро заседало у него на квартире в Кремле, чтобы он мог присутствовать. Позже он жил под Москвою, в Архангельском. Наконец, врачи отправили его на Кавказ. Там, в Тифлисе, на вокзале, по пути в Сухум, в январе 1924 года ему вручили телеграмму: Ленин умер. Телеграмма была от Сталина, писавшего, что похороны «назначены на субботу», так что Троцкий не успел бы вернуться в Москву вовремя. Но на самом деле похороны были в воскресение, и Троцкий мог бы успеть присутствовать на них.

Много говорилось об отсутствии Троцкого на похоронах Ленина. Доказывали, что, если бы он был в Москве, то мог бы стать наследником Ленина. Это поверхностные рассуждения. Троцкий сам указывает в автобиографии, что к тому времени уже был изолирован усилиями и хитростями Сталина, Зиновьева и Каменева. Болезнь Троцкого только помогла им достичь цели. Дата похорон решающим фактором не являлась. Почему Троцкий не вернулся немедленно в Москву, услыхав о кончине Ленина? Он командовал вооруженными силами, он был членном Политбюро. К его услугам предоставили бы военный аэроплан. Длительная болезнь сделала его нерешительным.

Были в его поражении и другие факторы. В «Моей жизни» Троцкий рассказывает, как он пытался и как ему не удалось оторвать своего свойственника Каменева от триумвирата (Сталин — Каменев — Зиновьев), прилагавшего все усилия, чтобы принять власть из рук полупарализованного

Ленина. Обновление персонала в наркомате Троцкого шло полным ходом за спиною наркома. Партийная организация наркомата была под контролем триумвиров, уже готовивших Михаила Фрунзе в наркомвоены, на смену Троцкому.

Таким образом, если бы при этих обстоятельствах Троцкий выступил против Орджоникидзе и Сталина, он снабдил бы их удобным доводом против самого себя: он, бывший меньшевик, выступавший в защиту террора против меньшевистской Грузии, теперь осуждал советский террор против меньшевиков в советской Грузии. Так поступить Троцкий не мог, потому что верил в террор и боялся скомпрометировать себя, напомнив о своем меньшевистском прошлом.

Кроме того, Троцкий не был сделан из такого материала, из какого делаются верховные вожди. Он был большой человек, жертва судьбы и злобы своих товарищей, но большим человеком он был только при Ленине. Без Ленина он не мог тягаться со сталинским триумвиратом.

Все эти факторы сыграли роль в ответе Троцкого на письмо Ленина от 5 марта, в котором Ленин просил его защитить грузинское дело от Сталина в ЦК.

Троцкий подумал и отказался. Этот отказ предопределил его поражение, исключение из партии, высылку и смерть от руки убийцы.

9 марта с Лениным случился третий удар.

52. КОНЕЦ

Мозг государственного человека больше не функционировал.

Третий удар, случившийся 9 марта, встревожил тех немногих, кто о нем знал. Позвали Розанова. Он осмотрел Ленина 11 марта, отметил высокую температуру, полный паралич правых конечностей, затемненное сознание, афазию. «Тяжесть ухода усиливалась тем, что В. И. не говорил, — вспоминает Розанов, — Весь лексикон его был только несколько слов. Иногда совершенно неожиданно вырывались слова: «Ллойд-Джордж», «конференция», «невозможность» и некоторые другие. Этим своим привычным словам В. И. старался придать тот или другой смысл, помогал жестами, интонацией. Жестикуляция порой бывала очень энергичная, настойчивая, но понимали В. И. далеко не всегда, и это доставляло ему не только большие огорчения, но и вызывало порой, «особенно в первые 3–4 месяца, припадки возбуждения. В. И. гнал от себя тогда всех врачей, сестер и санитаров».

Экстренный выпуск «Правды» 12 марта сообщил населению о болезни Ленина. Правительство начало печатать ежедневные бюллетени о температуре, дыхании, пульсе и других симптомах. Выписали специалистов из-за границы: неврологов Гентшеля с сыном из Швеции, специалиста по кровообращению Освальда Бумке, невролога Адольфа фюн Штрумпфеля из Лейпцига, невролога Цонне из Гамбурга.

Бюллетень о состоянии здоровья Ленина от 22 марта подписан Гентшелем, Штрумфелем, Минковским, Ферстером, Бумке, Крамером, Кожевниковым и Семашко. В нем говорилось: «…болезнь эта, судя по течению и данным объективного исследования, принадлежит к числу тех, при которых возможно почти полное восстановление здоровья».

Температура и пульс Ленина то и дело подскакивали — от желудочных заболеваний, от легочного катара, который открылся в апреле. Миллионы людей ждали известий о пульсе Ленина, как будто он был их близким человеком. Врачи пытались впрыснуть в свои бюллетени столько оптимизма, сколько им позволяла профессиональная этика (находившаяся, в данном случае, под сильным политическим давлением). Вожди боялись народной паники.

К маю снег в Москве сошел, и дороги стали проезжими. 12 мая Ленина вынесли из его кремлевской квартиры в ожидавшую внизу больничную карету. Секретарши, прячась от него, смотрели в окно. Ленина увозили в «правительственный дом отдыха» в Горках.