Жизнь мага. Алистер Кроули

Бут Мартин

Как это часто бывает в случае с малярией, болезнь внезапно прекратилась, и, хотя и ослабевший, Кроули вновь устремился к своей первоначальной цели, Бирме. Он хотел навестить Аллана Беннета, который жил теперь в монастыре ЛаммаСайадав Кьоунг, к юго-востоку от Акьяба (нынешнего Ситве). Чтобы добраться до монастыря, следовало подняться вверх по реке Иравади, а затем по суше совершить опасный переход через Араканские Горы. Получив необходимые документы и заручившись рекомендательным письмом к начальнику лесничества, Кроули и Торнтон в сопровождении Питера 25 января выехали из Рангуна. Передвигаясь вверх по течению реки, они добрались до Прома (нынешний Пай), затем пересели на пароход «Амхерст», который шёл в Таемьо. Там они наняли повозку с волами и на ней добрались до Кьяукьи. Встретившись с начальником лесничества, человеком по имени Гэрр, и его помощником, они

переночевали у него, а затем отправились в Миндон, где прождали два дня, пока местный городской голова пытался нанять носильщиков для их перехода через горы. Никто не хотел идти, так как этот переход считался слишком опасным, поэтому Кроули пришлось отказаться от своего замысла. После оставшихся безуспешными попыток поймать дикого буйвола Кроули и Торнтон одолжили у кого-то выдолбленную из дерева лодку под названием паранг и отправились на ней в обратный путь по собственным следам. Время от времени они высаживались на берег, чтобы переночевать в бунгало или прямо под открытым небом. В Каме они сели на пароход, который шёл до Про-ма и Рангуна. Это было романтическое время. Кроули был заворожён красотой пейзажа и много времени проводил в паранге, охотясь на пролетающих птиц, несмотря на то что у него снова поднялась температура. Кроме того, он написал поэму, восхваляющую это тропическое путешествие.

По возвращении в Рангун Кроули дал расчёт Питеру (тот во время путешествия воровал провизию) и распрощался с Торнтоном, который, уже в одиночку, отправился в Мандалай. 12 февраля Кроули, которого опять мучила малярия, сел на идущий вдоль берега пароход «Комил-ла»; пароход шёл в Акьяб. Прибыв туда на следующий день, Кроули сразу направился в монастырь Ламма Сайадав Кьоунг и по пути столкнулся с Алланом Беннетом, который превратился в бритоголового, одетого в шафран буддийского монаха по имени Бхикху Анакда Метейя. Так как Беннет был европейцем, его почитали настолько, что они с Кроули не могли вести разговор, постоянно прерываемые людьми, которые простирались перед Беннетом ниц, приносили ему еду и подарки. Тем не менее они успели обсудить, насколько осуществимо распространение буддизма в Европе.

В первую ночь по приезде Кроули ночевал в монастыре, но оставшуюся часть той недели, что он провёл в Акьябе, жил с доктором Мунг Та Ну, бирманским военным медиком, который отвечал за здравоохранение в городе. Если Кроули не встречался с Беннетом, то оставался дома и писал стихи. Тогда же был сочинён «Ахав», который, будучи напечатанным в том же году, подвергался критике не только за своё содержание, но и за нечитаемый шрифт. В остальном же стихи, написанные им в это время, получались лиричными и нередко очень хорошими. Некоторые стихотворения были философскими и несли на себе явственный отпечаток индуистского и буддистского влияния. Но большинство стихотворений написано в традиционном ключе, например «Гонконгский порт», «На пляже Вайкики», «Ночь в долине» — стихотворение, написанное у подножия горы Ситлалтепетль и основанное на путешествиях Кроули.

Попрощавшись с Беннетом 22 февраля, Кроули на следующий день сел на «Капуртала», судно, которое шло через Читтагонг в Калькутту. Получив в Калькутте свою почту и прожив неделю у одного из друзей Торнтона, он пустился в путь на корабле вверх по Гангу. Он получил вести от Экенштайна. Гималайская экспедиция была готова; встреча назначена в Равалпинди.

Побывав сначала в священном городе Бенаресе («храмы, йоги и танцующие девушки»), а затем в Агре, где он осмотрел Тадж-Махал («храм красоты, внутри которого творятся ужасные вещи»), Кроули 16 марта наконец прибыл в Дели и насладился там «турецкой ванной, где процесс омовения украшен присутствием очаровательных женщин». Через четыре дня он написал эссе под названием «Наука и буддизм», представляющее собой критический комментарий к тому, чему научил его Беннет и что он прочитал у Т.-Г. Хаксли. По мнению Кроули, эссе отражало то, как «мой гений критически пересматривает те разнообразные идеи, которые я усвоил со времени своего приезда в Азию». Это эссе он включил в стихотворный сборник стихов под названием «Песнь как оружие».

Посвятив некоторое время охоте на крокодилов на берегах Ганга, Кроули 23 марта сел на поезд, идущий в Равалпинди, и на железнодорожной станции в Дели встретился со своими товарищами по экспедиции. Штурм вершины К2 начался.

Люди, с которыми Кроули познакомился в поезде, не считая Экенштайна, представляли собой пёструю компанию. Двое были австрийцами: один — судья по имени Генрих Пфанль, второй — адвокат и постоянный партнёр Пфанля в

занятиях альпинизмом по имени Виктор Уэсли. Им обоим было немного за тридцать. Следующим был симпатичный тридцатитрёхлетний швейцарец, доктор Жако Гийярмо, военный врач и опытный альпийский скалолаз. Самым младшим оказался англичанин по имени Гай Джон Сентон Ноулз, приятный двадцатидвухлетний выпускник инженерного факультета Тринити-колледжа в Кембридже. Он не был опытным альпинистом, но, подобно Кроули, жаждал приключений и подчинения дисциплине. Кроме того, он, наравне с другими, был в состоянии внести свою долю в финансирование экспедиции, хотя первые 500 фунтов стерлингов, благодаря которым стало возможным начало экспедиции, внес Кроули. Как человек, предоставивший стартовый капитал, он стал вторым по значимости лицом в команде, руководимой Экен-штайном.

Все члены экспедиции были обязаны действовать в соответствии с контрактом, который предполагал беспрекословное подчинение командам Экенштайна, требовал уважительного отношения к местной культуре и, странным образом, запрещал сексуальные контакты с женщинами. Насколько эти запреты затронули Кроули, осталось неизвестным, но идея контракта заключалась в том, чтобы мысли каждого сконцентрировались на покорении К2.

Не успел поезд достичь Лахора, как Кроули уже составил себе мнение о своих товарищах по экспедиции. Уэсли был близорук и неаккуратно ел. Пфанль так много тренировался перед экспедицией, что ещё до начала восхождения достиг предела своих физических возможностей. Гийярмо обладал лёгким характером, но был профессионалом с хорошим чувством юмора. Ноулс же был «способным, энергичным и спокойным» молодым человеком. Кроули, предвидя возможные неприятности, зашифровывал свои дневниковые записи, касающиеся его товарищей по экспедиции.

Экспедиция Кроули и Экенштайна была не первой экспедицией на К2. Топограф Т.-Г. Монтгомери стал первым из побывавших здесь европейцев. Это он, попав сюда в 1856 году, назвал эту вершину К2, поскольку она вторая в горной цепи Каракорум. В 1887 году сэр Фрэнсис Янгхазбенд стал следующим европейцем, увидевшим эту гору и приблизившимся к ней. Прошло ещё пять лет, прежде чем сэр Уильям Мартин (впоследствии лорд) Кон-вей добрался до этой горной цепи и переименовал её в честь исследователя, географа и топографа Гималаев Генри Хавершема Годвин-Остена. Именно в этой экспедиции принимал участие Экенштайн.

Гора считалась неприступной. Вырастая из плато, находящегося на высоте около 12 тысяч футов, сама она имела высоту 28 250 футов. Некоторые альпинисты занимались скалолазанием в окрестностях этой горы, но никто так и не предпринял серьёзной попытки её покорить. По сей день восхождение на неё считается гораздо более трудным, чем покорение Эвереста. Помимо всего прочего, это очень опасное восхождение. Погода в этих местах очень переменчива, поэтому подходящее для восхождений время ограничивается несколькими неделями ранней весны или поздней осени.

Из Равалпинди пятеро альпинистов отправились в Трет, где три тонны альпинистских принадлежностей и провизии были разделены на части, более удобные для перевозки, и погружены на запряжённые лошадьми повозки для транспортировки их в Сринагар. Однако, прежде чем они смогли пуститься в путь, произошло нечто неожиданное. Экенштайну запретили въезд в Кашмир. Такое указание, судя по всему, поступило лично от наместника короля, лорда Керзона. Это был один из тех необъяснимых эпизодов, которые относились к тайнам частной жизни Экенштайна. Сбитый с толку и раздражённый Экенштайн велел остальным двигаться дальше, пока он будет разбираться с неприятной ситуацией. Только через три недели он смог вновь присоединиться к группе. Причина задержки так и осталась неизвестной, но предполагалось, что его заподозрили в шпионаже в пользу Пруссии, которая страстно желала получить контроль над этим регионом.

Путешествие в Сринагар, столицу Кашмира, прошло без приключений, если не считать инцидента с кучером, который нарочно тормозил движение в надежде, что ему больше заплатят. Кроули, который временно остался в команде за главного, демонстрировал характерный подход англичанина, конфликтующего с местными жителями. «Первая задача каждого путешественника в любом уголке мира, — считал он, — обозначить своё моральное превосходство. Путешественник должен быть всегда спокойным, энергичным и весёлым, но одновременно проницательным, терпеливым и непоколебимым. Он не должен позволять обмануть себя даже на одну сотую фартинга. Если это произойдёт хоть один раз, его будут обманывать постоянно». В подтверждение этих своих убеждений он избил кучера на глазах у всех.