Жизнь мага. Алистер Кроули
Шрифт:
Четырнадцатого апреля прибыли в Сринагар. Кроули чувствовал себя не очень хорошо. У него немного поднялась температура, и, кроме того, он страдал от цветоизменяющего питириаза, который представляет собой разновидность чесотки, так что ему приходилось ежедневно смазывать поражённые места раствором йода. Было решено, что они дождутся Экенштайна в городе, и, хотя Кроули волновался, что из-за этой задержки они пропустят подходящую для скалолазания погоду, ему удалось расслабиться и, несмотря на свою температуру, ходить на охоту.
Двадцать второго апреля Экенштайн присоединился к группе, весь багаж был заново упакован в корзины, именуемые килтами, так, чтобы носильщики могли
Пейзаж был захватывающим, а подъём — тяжёлым. В предгорьях Гималаев — крутые подъёмы и быстрые реки, пересечь которые можно только по верёвочным мостам. Каждый раз, когда экспедиция делала остановку, сотни людей, узнав, что среди альпинистов есть врач, стекались к ним, желая, чтобы Гийярмо вылечил или даже прооперировал их.
Используя карту, изготовленную Конвеем, — Кроули считал, что она плохо «соответствует природе» и что она по большей части представляет собой плод домыслов и предположений Конвея, который преувеличивал свои достижения, — 4 мая они добрались до горного ущелья, отделяющего Кашмир от Белуджистана.
Как только они преодолели ущелье, начались трудности. Земля была холодной и пустой, безрадостной, дул резкий ветер, а солнце обжигало. Кроули обнаружил, что замерзает в тени и перегревается на солнце. Они шагали долгими часами, а преодолевали при этом лишь небольшие расстояния. Дорога, по которой они шли, явно была главной дорогой на Скарду, и тем не менее её ширина лишь незначительно превышала ширину обычной горной тропинки. Иногда во время ночных стоянок их посещали местные вожди, но в остальном путешествие было однообразным, хотя и происходило на фоне захватывающей дух природы. Кроули, который не любил верховой езды, сетовал на то, что его мул спотыкается, идёт медленно и вообще находится в плохом состоянии. Приступы мучившей его чесотки периодически раздражали кожу в паху, и он чувствовал жжение.
Через десять дней после того, как группа миновала ущелье, альпинисты вошли в Скарду, затем на пароме пересекли Инд и продолжили путь в направлении Шигара, где некий христианский миссионер, о котором Кроули с явной иронией замечает, что за семь лет жизни в этом месте на его счету не появилось ни одного новообращённого, пригласил их на ужин. Из Шигара они отправились в Аскол, где Экенштайн когда-то отделился от экспедиции Конвея, и остановились у горячих источников, впервые за много недель получив возможность помыться.
Оказавшись в Асколе, Кроули нанимал на работу каждого свободного человека и покупал любую еду, которую местные жители могли продать. И вот экспедиция, увеличившаяся в размере, теперь представляла собой целую армию из 230 человек, 18 овец, 15 коз и нескольких десятков кур и приступила к завершающей части пути, ведущего на К2. Во время экспедиционных сборов в Асколе между Экенштайном и Кроули вспыхнула ссора из-за того, что последний настаивал на необходимости взять в горы свою дорожную библиотеку. Кроули утверждал, что интеллектуальное питание столь же важно для жизни, как и пища в прямом смысле этого слова, и что он предпочёл бы умереть от физического голода, чем заставить голодать свой мозг. Это была глупая и дилетантская позиция, поскольку им необходимо было взять с собой как можно больше еды, и, по мнению Экенштайна, согласиться с Кроули значило подвергнуть
В некотором смысле Кроули плохо подходил для такой экспедиции. Он был слишком большим эгоцентриком и индивидуалистом, чтобы стать полноценным членом команды. Он был очень хорошим скалолазом и при наличии только одного спутника — прекрасным и надёжным партнёром. Но коль скоро участников становилось больше, у Кроули возникало чувство отчуждения. Просто он был не из тех людей, которые способны приносить жертвы ради общего блага. Если впереди появлялась достойная цель — именно он должен был быть тем, кто её достигнет, любой ценой.
Миновав Аскол, они оказались на безлюдной территории и, оставляя по пути небольшие склады с запасами провизии, постепенно продвигались вперёд так, что к 9 июня оказались у подножия ледника Балторо. Этот ледник, чьи размеры составляют тридцать миль в длину и две мили в ширину, является основным источником, от которого подпитывается Инд. Основание этого ледника составляет 500 футов в высоту, намного выше, чем любому из участников экспедиции доводилось видеть прежде. Его склоны, изобиловавшие камнями и их осколками, были очень ненадёжными. Кроме того, по ним струились глубокие потоки ледяной воды шириной до ста метров. Промокать здесь было опасно, поскольку вода могла лишить поверхность кожи естественной жировой смазки, после чего кожа могла высохнуть и начать шелушиться, оставляя на теле гноящиеся раны. Кроули не мылся ни разу с 25 мая, последнего дня пребывания в Асколе, до 19 августа, а все складки и швы его одежды кишели вшами. Даже снимать одежду зачем-либо, кроме облегчения кишечника, в условиях минусовой температуры было рискованно.
По современным стандартам одежду Кроули следует признать неподходящей. Все остальные члены группы были одеты в твид и фланель, но одежда Кроули, который перед началом экспедиции путешествовал по миру, была по большей части куплена в Индии. Иные вещи были сшиты из некачественной материи, а иные — из хлопка. Современное неписаное правило альпинистов, которое гласит: «Хлопок убивает», поскольку он не способен сохранять тепло, не было известно в то время. К счастью, Кноулз дал Кроули рубашку из уэльской фланели, и эта рубашка не подводила его на протяжении всего похода, только протёрлась на локтях. Его костюм довершали альпинистские ботинки, «кошки», изобретённые Экенштай-ном, и индийский тюрбан.
Чтобы продвигаться вверх по леднику, а также устраивать палаточные лагеря и склады провизии, группа разделилась натри части. Кроули и около двадцати носильщиков шли первыми. Наконец-то он был в своей стихии: одинокий первопроходец в сопровождении преданных последователей. Подобно многим, побывавшим здесь до него и пришедшим после, он был ошеломлён величием горной цепи Каракорум. Через некоторое время «одиночество начало оказывать своё благотворное действие. В горах осознание незначительности размеров человеческого тела избавляет человека от самодовольной уверенности в том, что он — венец природы. И в этом ощущении нет ничего унизительного; напротив, человек чувствует смирение, которое становится опорой для самоотверженности. Она же, в свою очередь, восстанавливает в душе человека равновесие, побуждая его отождествлять себя со вселенной, столь незначительной частью которой является его физическая оболочка». Пфанль и Уэсли с восьмьюдесятью носильщиками отставали от Кроули на день. За ними следовали Экенштайн, Ноулз и Гийярмо и оставшиеся носильщики.