Жизнь мальчишки (др. перевод)

МакКаммон Роберт Рик

— Не возражаете, если мы постоим здесь несколько минут, ребята? — спросил я.

— Нет, — ответила Сэнди и сжала мою руку. Кстати, насчет Брэнлинов. Будучи офицером на службе закона, Джонни ознакомил меня с некоторой информацией. Прошедшие годы показали, что братья не лыком шиты. Гоча добился определенных успехов в школьной футбольной команде и стал даже героем на час, заработав стремительной пробежкой решающее очко в матче с командой старшеклассников Юнион-Тауна, причем на самых последних секундах, когда никто уже не надеялся на выигрыш. Популярность совершила с ним чудо, наглядно продемонстрировав, что воспитание

его родителей, если оное вообще когда-то имело место, было не правильным, порочным или просто недостаточным. В настоящее время Гоча проживает в Бирмингеме, работает страховым агентом и в свободные минуты тренирует футбольную команду младших классов местной школы. Джонни добавил, что нынче Гоча больше не высветляет перекисью волосы, потому что лыс как коленка.

В противоположность брату, Гордо продолжил путь на самое дно. Мне тяжело об этом говорить, но в 1970 году Гордо был застрелен насмерть владельцем универмага «Севн-Иллэвн» в Батон-Руж, в Луизиане, где он сшивался. Гордо попытался ограбить кассу, в которой было всего-то три сотни долларов, при этом он тащил под мышкой упаковку печенья «Малышка Дэбби», до которого был большой охотник. Мне же кажется, что когда-то давно у него была возможность все изменить, но тогда он не послушался укусов ядовитого плюща.

— Я выйду на минутку размять ноги, — сказал я своим спутницам.

— Если хочешь, мы выйдем с тобой, папа?

— Нет, — отрезал я. — Сейчас не нужно.

Выбравшись из машины, я зашагал по заросшему почти по колени травой бейсбольному полю. Добравшись до горки подающего, я постоял там, чувствуя, как приятно холодит лицо легкий ветерок и ласкает кожу солнце. Деревянные трибуны, где я впервые увидел сидящего Немо Кюрлиса, заметно просели. Тогда, подняв руку к небу, я замер и принялся ждать.

Что, если мяч Немо, запущенный им в небо столько долгих лет назад, сейчас внезапно сорвется из-под облаков и упадет мне в ладонь?

Я ждал.

Но этого так и не случилось. Немо, мальчик с совершенной рукой, загнанный в ловушку невыносимых обстоятельств, забросил мяч далеко за облака. Мяч так и не вернулся на землю ни в тот день и никогда больше — и я, и Бен, и Джонни запомнили этот случай навсегда.

Сжав ладонь в кулак, я опустил руку и засунул ее в карман куртки.

С поля было хорошо видно Поултер-хилл.

Печально знаменитый холм тоже уступил неумолимому току и разрушительной силе времени. Между надгробиями пробивалась трава, нигде не было видно ни одного букетика свежих цветов, словно туда давно никто не заглядывал. Что было досадно и очень жаль, подумал я, потому что именно там лежал истинный Зефир.

Мне не хотелось бродить среди могил. С тех пор как я вернулся из своего путешествия товарным поездом в Бирмингем, я простился с Дэви Реем и он тоже попрощался со мной. Мне больше нечего было там делать, потому что все остальное было просто чушь и ерунда.

Повернувшись спиной к Смерти, я отправился в живущим.

— Вот моя школа, — сказал я своей жене и дочери, остановившись у тротуара перед школьным двором.

Тут уже мы все вместе выбрались из машины, и Сэнди, моя жена, шла рядом со мной, пока мои ботинки вздымали знакомую пыль школьного двора. Наше «подрастающее поколение» принялось носиться по двору все более и более расширяющимися кругами, словно пони, выпущенный на волю после долгого пребывания в стойле.

— Осторожно! —

предупредительно крикнула дочери Сэнди, заметив разбитую бутылку. Беспокойство всегда было частью ее натуры.

Я обнял Сэнди за талию, и ее рука привычно притянула меня к себе. Половина школьного здания, где раньше занимались младшие, сейчас стояла совершенно пустой и заброшенной, в некоторых окнах стекла были разбиты. Там, где когда-то голосили сотни детей, стояла оглушительная тишина. Я взглянул на место около забора, где когда-то сцепились Гоча Брэнлин и Джонни. Я посмотрел на ворота, сквозь которые я пронесся на своем Рак те, спасаясь от Гордо, препровождая его к справедливо вершащему суд Люциферу. Я увидел… — Эй, папа, смотри, что я нашла!

Наше «подрастающее поколение» трусцой возвращалось назад.

— Я нашла его вон там! Классная штука, верно? Глянув на маленькую раскрытую ладонь, я не смог не улыбнуться.

То был черный наконечник стрелы, идеальной формы и совершенно гладкий, словно смазанный маслом. На всей поверхности наконечника не было заметно ни одной царапины. Наконечник, сделанный кем-то, кто привык гордиться своим трудом. Вероятнее всего, вождем племени.

— Можно я оставлю его себе? — спросила моя дочурка. Ее зовут Скай. В январе ей исполнилось двенадцать. Совсем недавно у нее наступил период того, что Сэнди называет стадией «мальчишести». Скай предпочитает носить бейсболку задом наперед и бегать по пыльным улицам, презирает возню с куклами и обожает «Нью Кидс он зе Блок». Все еще изменится, я в этом нисколько не сомневался. Сейчас же Скай была просто душка.

— Думаю, что ты вполне имеешь на это право, — заверил ее я, Скай быстренько запрятала наконечник в маленький кармашек джинсов, в самое укромное место для настоящих сокровищ.

Как видите, это жизнь и девчонок, не только мальчишек.

Мы покатили вдоль Мерчантс-стрит к центру города, к его притихшему сердцу.

На улице с трудом можно было отыскать открытый магазин или лавочку. Закрыта была парикмахерская мистера Доллара, «Пигли-Вигли», кафе «Яркая звезда», магазин скобяных товаров, «Лирик» — все-все. Витрины Вулворта были скрыты жалюзи. Стремительный рост числа магазинов, закусочных, ресторанов, отелей и супермаркетов в Юнион-Тауне задушил коммерцию в нашем городке, как когда-то открытие «Большого Поля» привело к гибели нашей молочной. Жизнь не стоит на месте, но можно ли назвать это прогрессом?

Мы проследовали мимо мэрии. Тишина. Позади остался плавательный бассейн и остов «колеса обозрения». Тишина, и здесь тишина.

Мы проехали мимо домика мисс Гласс Голубой. Услышать тишину там, где когда-то звучала музыка, было по-настоящему тяжело.

Мисс Гласс Голубая. Мне хотелось бы поведать вам, что произошло с ней, но я не знаю о ней ничего. Если она еще жива, то ей сейчас должно быть все восемьдесят. Мне просто не известно о ней ничего, и все тут. Так же, как и о многих других, кто уехал из Зефира за прошедшие годы: о мистере Долларе, о шерифе Марчетте, о Джазисте Джексоне, о мистере и миссис Дамаронд, о Ниле Кастиль и Гэвине, о миссис Велведайн, о мэре Своупе. Надеюсь, что все они живы и здоровы и поныне и проживают в других городах. Надеюсь, что все они забрали с собой по кусочку Зефира, и куда бы они ни отправились, они бросили в землю на новом месте семена нашего городка. Так, как это сделал я.