Жизнь мальчишки (др. перевод)
Шрифт:
— Я готов, — отозвался, сжав зубы, Дэви Рэй. — Я готов! Скажи, что мне делать. Кори!
— Чувствуешь, Дэви Рэй, как растут твои крылья? Ого, я уже вижу их! Вот это да — они вот-вот вырвутся наружу! Вот, наконец-то они появились! Все, Дэви Рэй, твои крылья свободны!
— Я их чувствую, чувствую! — На блестящем от пота лице Дэви Рэя сияла улыбка. Его рыжеватые крылья забились в воздухе, вначале слабо, а потом все сильнее и сильнее; медленно, но верно, плавательными движениями, он стал подниматься в воздух. Я знал, что Дэви Рэй не боится летать, но эта встреча лета была для него первой — никогда раньше он не приходил с нами на эту поляну. Он страшился одного: первого толчка, когда нужно собрать в кулак всю свою веру, чтобы оторваться от земли и взмыть в воздух.
— Бадди поднимается
Я почувствовал в спине невыносимый зуд: мои крылья резко, одним толчком, развернулись позади, вырвавшись из лопаток и разорвав рубашку в клочья. Теперь я бежал, размахивая двумя коричневыми флагами, изголодавшимися по ветру. Восторг полной свободы поднялся в моем теле подобно пузырю воздуха, рвущемуся к поверхности воды, и моя плоть внезапно потеряла вес. Легко оттолкнувшись ногами, я стал подниматься вверх, дрожа от ощущения маленькой смерти, подобной тому, что мы испытываем, первый раз за лето бросившись в холодную воду общественного бассейна. В конце августа крылья впадали в спячку и сворачивались, но порой в осенние и зимние дни трепетали, напоминая о себе. Это обычно случалось на Хэллоуин. День благодарения, зимой, в рождественские каникулы, и на Пасху. Кроме этих дней, они лежали совершенно неподвижно, лишь грезя о лучших днях. Со времен нашей первой ритуальной встречи лета на лесной поляне я изредка вспоминал о своих крыльях и, с сожалением ощущая их тяжелыми и непослушными, не понимал, каким образом такое тяжелое сооружение, раз дождавшись своего времени, с легкостью соперничает в игривости, ловкости и волшебной чувствительности с самим ветром и превосходит его, того, которого нет легче и быстрее на всем свете. Когда время приходило, мои крылья наполнялись ветром и, подчиняя его себе, несли меня ввысь, чаруя и поражая мощью мускулов, завораживающей и внушающей благоговейный трепет. Сначала, только почуяв свежий воздух, крылья двигались мелкими рывками, словно вздрагивая от ветра, который пронизывал их до самых корней. Затем взмахи становились более плавными и наливались силой, в них появлялось понимание и осознание власти; после этого наступал период полной эйфории, которая наверняка знакома поэтам, дождавшимся нисхождения своей музы. Теперь уже не ток набегающего воздуха управлял взмахами крыльев, а сами они заставляли вихри заходиться спиралями нужных направлений и силы.
— Я лечу! — громко закричал я, поднимаясь в небо следом за своими друзьями, уже давно дожидавшимися меня со своими верными пажами — собаками.
Позади себя, за спиной, я услышал знакомый лай. Оглянувшись, я увидел, как выросли белые крылья Рибеля, как он отчаянно рвется вверх, силясь догнать меня. Сильными взмахами я настиг друзей под предводительством Бена.
— Не так быстро, Бен! — предупреждающе крикнул я, но ему и дела было мало — он махнул еще выше, на все семьдесят футов. После того, что Бен вынес на земле, он заслуживал полета, подумал я. Тампер и Бадди снова затеяли игру и летали друг за другом широкими ленивыми кругами, Рибель лаял, желая присоединиться к забаве. Чиф, подобно своему хозяину, предпочитал одиночество. Быстро спикировав ко мне, Рибель разом облизал мне лицо. Обняв его за шею рукой, я увлек вслед за собой в небо, выше вершин самых высоких деревьев.
Дэви Рэй уже преодолел свои страхи. Часто дыша, отчего из его рта доносилось мерное кау-кау-кау, прижав подбородок к груди и напряженно выставив перед собой руки, он парил около самой земли, то и дело взрываясь счастливым смехом. Внезапно решившись, он поднялся ввысь, а потом нырнул вниз, сложив за спиной крылья. Напор воздуха исказил и расплющил черты его лица.
— Осторожно, Дэви Рэй! Тормози! — закричал я. Он проносился мимо вместе с Бадди, который кинулся в погоню за своим хозяином. — Давай тормози! Вверх, вверх!
Но Дэви Рэй падал к зеленым просторам леса. И когда у меня уже не оставалось сомнений в том, что еще миг — и он врежется в землю словно метеор, что мгновения его жизни сочтены, крылья развернулись у него за спиной подобно чудесному
Я все еще не догнал Бена. Занятый, как обычно, самим собой, Джонни исполнял правильные плавные восьмерки. Рибель и Тампер затеяли веселую возню в шестидесяти футах над землей. Повернувшись ко мне лицом, Бен широко улыбнулся. Полы его насквозь мокрой от пота рубашки, как обычно выпростанной из штанов, трепетали у него за спиной, словно маленькие вымпелы.
— Смотри! — крикнул мне Бен и, прижав руки к животу и подтянув вверх колени, ухнул и камнем канул вниз.
Решив повторить подвиг Дэви Рэя — замедлить скорость и поймать ветер, — Бен в последний момент распахнул крылья, но у него что-то не вышло. Одно из его крыльев не раскрылось полностью. Почувствовав, что прогадал, Бен вскрикнул. Он кувырком полетел вниз, размахивая руками во все стороны.
— Я падаю-у-у-у-у! — в отчаянии кричал Бен, от которого остались только крутящиеся крылья. Животом вперед он с маху врезался в кусты.
— Ты жив, Бен? — спросил Бена Дэви Рэй.
— Эй, Бен, отзовись! — позвал я.
Джонни тоже остановил свой бег, Тампер подбежал к своему хозяину и лизнул его в лицо. Бен поднялся и сел, показав нам сбитый локоть.
— Черт! — сказал он. — Болит немного. На локте Бена показалась кровь.
— Не нужно было так лететь! — сказал Бену Дэви Рэй. — Чудила ты!
— Все в порядке, — проговорил Бен, поднимаясь. — Все хорошо, честно. Мы ведь еще даже не полетали как следует, верно. Кори?
Бен был готов продолжать. Я вновь начал свой бег, мои руки сами собой раскинулись в стороны. Остальные тоже припустили во все стороны, каждый в свою, раскинув руки и пытаясь поймать ветер.
— Дэви Рэй поднялся на семьдесят футов, — крикнул я, — Бадди тоже летит с ним. Джонни выписывает восьмерки на пятидесяти футах. Давай, Бен! Выпутывайся из этих деревьев!
Поднявшись к нам, Бен отряхнул свои волосы от сосновых игл — его локоть кровоточил, но Бен широко улыбался.
Как всегда, первый день лета вышел самым чудесным.
— За мной, ребята! — крикнул нам Дэви Рэй и взял курс на Зефир. Первым за ним устремился я. Моим крыльям были знакомы узоры голубых дорог внизу.
Солнце припекало нам спину. Домики Зефира лежали под нами словно игрушечные, шоссе казались пластинками жвачки. Автомобили были похожи на заводные машинки, которые можно купить по доллару пятнадцать в любом магазине. Мы пересекли коричневую блестящую змею Текумсы, пронеслись над мостом с горгульями и над старым железнодорожным разъездом. Я заметил несколько лодок с рыбаками. Если Старый Мозес вдруг решит отведать их наживки, им вряд ли удастся спокойно усидеть, дожидаясь карасиной поклевки.
Наши маленькие тени в сопровождении маленьких пятнышек собачьих теней мчались по земле тайными, одним нам видимыми отметками. Мы пролетели над темно-коричневым овальным пятном озера Саксон. Мне озеро совсем не нравилось, и потому я, воспользовавшись теплым восходящим потоком, поднялся на семьдесят футов. То, что лежало в глубине этого озера, пугало меня подобно сердцевине гниющего яблока. Спикировав вниз, Дэви пронесся всего в десяти футах над поверхностью озера. По моему мнению, Саксон было неподходящим местом для баловства; Дэви стоило проявить осторожность — если он намочит крылья, он не сможет продолжить полет до тех пор, пока не просохнут перья. Но вскоре Дэви снова поднялся к нам, и мы все вместе полетели дальше над лесом, что начинался сразу за озером Саксон, над фермерскими полями, напоминавшими лоскутное одеяло из зеленых и светло-коричневых кусков.