Жизнь моряка
Шрифт:
Шуль ответил, что все приведенные в моей статье факты захвата и способы эксплуатации судов Федоровым и Кампанионом можно доказать документально; что же касается выражений, то автор не особенно с ними стеснялся, так как статья предназначалась для русских читателей и попала в шанхайскую газету случайно.
На этом он кончил.
Меня удивила такая лаконичность прений, и я ждал, что из этого выйдет.
Заседатели совещались более получаса, очевидно читали статью.
Публика напряженно ждала.
Наконец «суд» вышел.
«Суд усматривает, что приписываемая капитану Лухманову статья, — монотонным, бесстрастным голосом
Кампанион, сидевший рядом с Фишером, начал что-то возмущенно шептать ему на ломаном английском языке. Но Фишер не дослушал, встал и заявил суду:
— Истец согласен принять извинения!
Шуль дернул меня за рукав.
Я встал и произнес следующее:
— Я в своей статье нападал не на лиц, а на факты. Если бы то, что сделали по отношению к Добровольному флоту господа Федоров, Кампанион и многие другие, сделали бы лица с другими фамилиями, то в статье изменились бы фамилии, но не изменилось бы описание фактов.
Взбешенный Кампанион дернул плечами и демонстративно вышел из зала. Белогвардейщина злобно и возбужденно зашепталась. Матросы зааплодировали.
— Тише! — раздался голос пристава. — Здесь не театр.
Начинающий адвокат Шуль сделал свое дело. И на другой день после суда я поспешил уехать из слишком «гостеприимного» Шанхая во Владивосток.
Временное владивостокское правление Доброфлота продержалось до меркуловского переворота 26 мая 1921 года.
Когда Советская Россия получила возможность приступить к восстановлению хозяйства страны, Совнарком издал положение, которым Добровольный флот был восстановлен.
В Москве было создано правление Добровольного флота.
Однако в распоряжении возобновленного Правления, да и то условно, имелось всего три парохода. Тринадцать наиболее ценных пароходов, захваченных англичанами, находились в руках британского правительства (девять из них Англия в конце концов вернула нам). Шестнадцать пароходов продолжали оставаться в руках федоровцев на Дальнем Востоке. Семь кораблей, захваченных белогвардейским, так называемым «парижским правлением», плавали за границей. Пять пароходов и одно парусное учебное судно были проданы тем же «правлением» иностранцам; два стояли в Нью-Йорке, задержанные представителем РСФСР; один стоял в Триесте и находился в руках экипажа, не желавшего подчиняться парижскому правлению, но и не имевшего возможности вывести пароход из Триеста; два судна застряли в Шанхае и одно в Чифу и находились в таком положении, как и пароход, стоявший в Триесте.
25 октября 1922 года Владивосток был занят Красной Армией. Интервенты и покровительствуемые ими Доброфлотские федоровцы бежали. Наследнику японского ставленника Меркулова — адмиралу Старку удалось угнать при оставлении Владивостока пять старых небольших пароходов. Одиннадцать лучших кораблей осталось. Скоро к ним присоединились еще пять, прибывших из портов Китая и Японии, да еще пять пароходов были возвращены иностранными захватчиками и работали в европейских водах.
Пароходы «Астрахань» и «Эривань» не попали в руки «Янцепу-дока».
Расплатился с «Янцепу-доком» за ремонт «Индигирки», как это ни удивительно, Федоров. Он придумал новую комбинацию, в которой ему помог другой белогвардеец — Бельченко, бывший царский консул в Ханькоу, перешедший, так же как и Гроссе, на роль «советника» по русским делам при местном китайском комиссаре. Федоров и Бельченко уступили «Янцепу-доку» за 250 тысяч таэлей громадный земельный участок Доброфлота в Ханькоу, прилегавший к центральной набережной и оцененный местными коммерсантами не менее чем в миллион долларов. Однако воспользоваться судном белогвардейскому авантюристу не пришлось. Он обанкротился перед лицом своих японских хозяев и бежал из Страны восходящего солнца. «Индигирка» перешла в наши руки.
Пароход «Симбирск» два года плавал в иностранных водах Дальнего Востока сначала под старым русским, а потом под французским флагом. 1 января 1923 года он был возвращен во Владивосток и поднял красный флаг с буквами РСФСР. Потом «Симбирск» назывался «Ленин» и плавал в Черном море.
В 1924 году Добровольный флот слился с Совторгфлотом, ныне морским торговым флотом СССР.
Флот, созданный на народные деньги, перешел народу.
20000 миль под парусами
Корабль «Товарищ»
В 1924 году я перешел на морскую береговую работу, став начальником Ленинградского морского техникума.
Это назначение было мне по сердцу, тем более что техникум ведет свое начало от старинных Петербургских мореходных классов, где я когда-то сам учился.
Ленинградский морской техникум был в те годы комбинированным учебным заведением и делился на нормальный и рабочий. На нормальное отделение принимались по конкурсным экзаменам молодые люди, окончившие семилетку; от них не требовалось при поступлении никакого морского стажа. Стажировались они уже будучи учениками, и через три года при наличии 24 месяцев практического плавания на судах допускались к выпускному правительственному экзамену. На рабочее отделение техникума принимались моряки, уже имевшие двухлетний стаж плавания, и теоретическая часть курса проходилась там по облегченной программе. Это отделение давало прекрасных судоводителей и механиков нашему торговому флоту. И на том и на другом отделении были в старших классах молодые люди, знавшие начало морского дела и искренне любившие море и морскую службу.
В эти годы прошла полоса одиночных кругосветных и просто дальних плаваний на небольших яхтах. Капитаны Слокум и Фос живо рассказывали о своих переживаниях, их книжки переводились на разные языки, и молодежь ими зачитывалась.
Однажды трое выпускников, руководимые И.А. Маком, известным в техникуме под прозвищем «Длинный Джон», явились ко мне с предложением собрать деньги, организовать на дворе техникума постройку своими силами небольшой прочной мореходной яхты и обойти на ней вокруг света. Идея меня соблазнила.