Жизнь моряка
Шрифт:
В самом начале войны экспресс шанхайской линии «Рязань» был захвачен германским крейсером «Эмден». Второй экспресс «Орел» был взят в военный флот и превращен в военно-учебное судно.
Третий экспресс «Полтава» наскочил на камни у Седельных островов и погиб.
С начала Великой Октябрьской социалистической революции правление Доброфлота, не пожелавшее подчиниться Советской власти, бежало из Петрограда в Одессу, оттуда перекочевало в Феодосию, затем в Константинополь. После падения Врангеля и крушения всех надежд белогвардейцев на восстановление старого режима оно перебралось в Париж.
За время между Октябрем
От Москвы Владивосток был отрезан.
В конце января 1920 года руководимые большевиками партизаны и восставшие рабочие свергли во Владивостоке власть колчаковского ставленника Розанова. Несмотря на горячее желание трудящихся установить Советскую власть в Приморье, присутствие огромной армии японских интервентов вызвало необходимость сохранения Областной земской управы. Она преобразовалась во временное коалиционное правительство. Дальневосточные заправилы Доброфлота, приняв это за начало большевизации, бежали из Владивостока вместе с генералом Розановым и другими колчаковскими ставленниками на пароходе «Орел» в Японию. Там они объединились с главным агентом Доброфлота для Северной и Центральной Японии Н.Д. Федоровым и начали, под покровительством Японии, захватывать «добровольцев», приходивших в японские порты. Федоров и компания преспокойно продавали грузы со скидкой тем же японцам и бесконтрольно распоряжались вырученными деньгами, а корабли или эксплуатировали в свою пользу, или направляли через Константинополь в распоряжение белогвардейского правления Доброфлота.
Многие капитаны, которым белогвардейцы платили жалованье в иностранной валюте, охотно содействовали федоровской компании. Они выдумали даже особый принцип «работы вне политики», которым пытались прикрыть свою службу белогвардейцам. Управлением во Владивостоке верховодило несколько старших капитанов, руководствовавшихся тем же принципом.
Судовые команды и младший комсостав чувствовали, что белогвардейская верхушка ведет Добровольный флот к полному разбазариванию и гибели, и, как могли, боролись за сохранение всех пароходов.
Наконец временное приморское правительство предложило всем работникам Добровольного флота и судовым командам избрать на общем собрании управляющего. Выбор пал на меня. Первым шагом в моей деятельности был отказ от подчинения правлению, находящемуся за границей.
— Доброфлот есть учреждение, созданное на национальные пожертвования, он есть достояние всей нации, которая живет на своей территории, и Доброфлот не может управляться из-за границы.
И временное правительство и доброфлотская масса поддержали. Было создано временное правление на русской территории, во Владивостоке Федорову и всем заграничным агентам было предложено подчиниться этому правлению как национальному.
Федоров отказался наотрез и, снесшись с эмигрантским правлением, объявил себя управляющим делами Доброфлота на Дальнем Востоке, с пребыванием в Японии, впредь до установления в России «законного, всеми признанного правительства».
Началась борьба за пароходы между Владивостоком и самозванным управляющим в Японии. Война эта была нешуточная. Федоров и его приспешники «вне политики», как и вся прочая белогвардейщина, являлись орудием
На какие только провокации не шли враги, чтобы сломить сопротивление русских моряков, остававшихся верными советской Родине! То, что коммунисты (в 1920 году во Владивостоке и я вступил в партию) и передовые моряки делали для спасения флота, было прямым продолжением великой борьбы, которую развернула большевистская партия на Дальнем Востоке, — партизанской отечественной войны против интервентов.
Провокация
Владивосток. Июль 1920 года, девять часов утра.
Я сижу в служебном кабинете с председателем месткома Лавровым. Двери заперты на ключ. Говорим полушепотом.
— Если вы снимете Миловидова с судна, — говорит Лавров, — то поднимется вся секция судоводителей с протестом. Это уж будьте уверены, они только и ждут повода, чтобы устроить забастовку.
— Я сниму так, что повода к протесту не будет. Уже заготовлен приказ о переводе Миловидова на «Томск» ввиду его особой опытности в полярных плаваниях: пусть прогуляется на Камчатку и обратно. А на «Симбирск» пошлю Каргалова.
— Не пойдет.
— Кто, Каргалов?
— Нет, Миловидов. Не пойдет на «Томск», скажет: «Обидно, худший пароход».
— Тогда отстраню его от должности за неисполнение распоряжений директора-распорядителя и представлю правлению к увольнению.
— А «министр» не утвердит.
— Покуда утвердит или не утвердит, «Симбирск» уйдет с другим капитаном.
— Секция судоводителей объявит место Миловидова под бойкотом.
— А союз моряков?
— Да что союз может сделать, когда над ним сидит «розовое» коалиционное правительство, а над правительством сидит японская интервенция?
— Ну что же делать? Нельзя же посылать пароход за границу с капитаном-предателем!
— Да что же будешь делать-то? Ничего не поделаешь… Давайте пробовать по-вашему, авось пройдет.
— А вы, товарищ Лавров, пока что примите меры, чтобы поставить на «Симбирск» надежного радиотелеграфиста.
— Вы думаете, это легко?
— Попросите в комитете — дадут.
— Дать-то дадут, а как мы старого-то снимем, за что, как объясним? Семь лет беспорочной службы, лучший радиотелеграфист, знает английский язык, третий год служит на «Симбирске»…
— Да ведь сволочь же он!
— Самая настоящая белогвардейская сволочь!
— Так как же его оставить?
— А как же его снимать? Ведь мы не в РСФСР, а в «демократической» Приморской области с «демократическим коалиционным кабинетом»…
— Да, действительно, положеньице!
— Надо бы хуже, да некуда.
Праказ о переводе. Миловидова с «Симбирска» на «Томск» отдан. Миловидов приходил объясняться, и мои доводы о его «опытности в полярных плаваниях» не помогли. Он прямо сказал: