Жизнь моя - Армия

Рябикина Любовь

— Да они мне не налезут или растяну!

Девчонка забрала перчатки и сама, молча, принялась натягивать на его руки. Рязановский смотрел на ее голову, повязанную простеньким голубым косочком, на длинную чуть тронутую загаром шею и выбившиеся золотистые волосы. Предложил:

— Давай вместе на полосу встанем? А Нина пусть с Костей работают…

Страхова покраснела и кивнула. Евгений быстро договорился с приятелем и Мироновой. Те перешли на соседнюю полоску. Прошли метров пятьдесят. Оба одновременно встали.

Посмотрели на поле и переглянулись с улыбками.

Оказалось, что все девчонки работали в парах с офицерами и прапорщиками. Даже Аристархов умудрился уговорить встать с ним серьезную Веру Григорьеву.

Света и Женя почти не разговаривали. Она часто ловила его взгляд и краснела, чуть улыбаясь. Рязановский ни разу не дал Страховой унести и высыпать ведро в мешок самой. Забирал, едва она разгибала спину:

— Еще чего! Я мужик, унесу, а ты просто постой…

Они закончили полосу первыми, не заметив, что обошли всех метров на пятьдесят. Оба встали, глядя на работавших сослуживцев. Потом оглянулись на деревья рядом.

Лесополоса состояла из берез, рябин, нескольких темных елей и тех же диких груш.

Страхова решительно скинула перчатки и направилась к полуоблетевшим грушам. На темных ветках, словно янтарные капельки, висели желтые, с красными бочками, мелкие плоды. Снизу висели какие-то уродцы.

Светка подняла голову и посмотрела вверх. Груши там были крупнее и наряднее. Она подошла к стволу и начала ловко карабкаться наверх.

Удивленный Рязановский, идущий следом, встал. Поднявшись метра на три по корявому, колючему стволу и довольно основательно исцарапавшись, Страхова потянулась к приглянувшейся ей грушке. Сорвала и посмотрев вниз, бросила ее майору:

— Жень, лови! Смотри, какая красивая…

Тот поймал и согласился, разглядывая мелкий плод. Посмотрел на замершую на сучке девчонку. Ее личико смеялось. Яркие пухлые губы манили офицера. Светлые волосы, забитые под платок, слегка выехали по бокам и растрепались. Солнечные лучи, словно прожектора, освещали забравшуюся на дерево тоненькую фигурку. Синяя джинсовая курточка была расстегнута. Под ней находился голубенький свитерок, плотно очертивший грудь. Старенькие джинсы обтянули стройные ноги. Девчонка в эту минуту была ослепительна.

Рязановский неожиданно ухватился за первый сучок и полез к ней, сразу исцарапавшись о многочисленные острые веточки.

Светка рассмеялась:

— Жень, ветки тонкие, упадешь!

Он поднял голову и рассмеялся в ответ:

— Ну и пусть! Зато рядом с тобой пару секунд пробуду перед полетом…

Через несколько секунд он был рядом. Не обращая внимания на то, что многие из работавших на поле теперь смотрели в их сторону и не работали, протянул руку и поправил мягкие волосы, забив их частично под платок. Держась левой рукой за сучок, потянулся к ней лицом.

Страхова

порозовела лицом, понимая, что он собрался сделать, но не отстранилась. Сильная рука взялась за ее талию и в этот момент сучок старой дикой груши под мужчиной не выдержал. Светка попыталась его удержать за руку, отпустив свой сучок, но мужчина был значительно тяжелее и она ткнулась в широкую грудь всем телом.

Оба полетели вниз, ломая ветки и сбивая дикие груши телами. Треск ветвей заставил всех работавших в поле замереть на мгновение.

Рязановский падал спиной. Он умудрился плотно прижать девичье тело к себе, не дав сучкам исцарапать Светлану. Зато сам в нескольких местах порвал форму и довольно основательно поранился.

Они грохнулись на укрытую листьями траву. Страхова лежала на Рязановском, уткнувшись лицом в грудь майора.

Со всех сторон к ним с испуганными криками бежали люди. Окружили со всех сторон, не зная, что делать.

Аристархов наклонился, заглядывая в карие глаза майора, лежавшего на спине. Они как-то странно сияли.

Рязановский видел его, но продолжал крепко прижимать к себе девчонку обоими руками. Приподняв голову от травы, посмотрел на светлые волосы, на тонкие руки на груди и спросил:

— Замуж за меня пойдешь, Свет? Я ведь все равно тебя никому не отдам!

Офицеры застыли: неисправимый бабник сдавался в плен при всех. В полной тишине глухо прозвучал голосок Светы, так и не отстранившейся от широкой груди:

— Пойду. Только теперь ты станешь один лазить за дикими грушами. Мне падать больше не хочется…

Она наконец-то подняла голову. Уперлась взглядом в удивленные лица. Смущенно рассмеявшись, вскочила на ноги. Заметила кровь на предплечье и лице лежавшего на земле майора:

— Господи, да ты же поранился!

Рязановский легко встал с земли. Смущенно поглядел на толпу и спросил:

— Ну, что столпились? Может дадите выяснить отношения до конца?

Все заулыбались и начали расходиться к своим, так и не убранным до конца полоскам.

Майор скинул куртку, оставшись в тенниске без рукавов. Мощные бицепсы выпирали из-под кожи. По левому, разорванному о сучок, предплечью текла кровь.

Светка стащила штапельный косочек с головы и попыталась разорвать его пополам.

Он забрал и легко располосовал тряпку:

— На, перевязывай! Я тебе другой платок куплю…

Она смущенно завязала узелок на крепкой руке. Посмотрела в лицо:

— У тебя на щеке тоже кровь. Надо бы смыть. Я сейчас грушу достану и ее соком смою. От него немного пощиплет…

Шагнула в сторону, но он удержал ее за руку и протянул ладонь. На ней лежал тот самый плодик, что она кинула ему с дерева.

СТРАСТИ-МОРДАСТИ