Жизнь моя, иль ты приснилась мне…
Шрифт:
Постепенно открывались лидерские качества Киры. В старших классах она неизменно была одной из самых сильных учениц. Пользуясь авторитетом у одноклассников и учителей, последние годы была председателем совета отряда, который ежегодно избирался голосованием самих учащихся без коррекции со стороны классной.
Если школа, в которой училась Ольга, была средней, то интернат, где училась Кира, был восьмилеткой. После его окончания вставал вопрос: идти Кире куда-либо работать и одновременно получать среднее образование в вечерней школе или отдавать ее в обычную среднюю школу, чтобы она там получила полноценное среднее образование
– Нет, Кире надо учиться. У нее есть мозги. Она должна получить высшее образование, чтобы не мыть всю жизнь полы, как я. Годы ее учебы в девятом и десятом классах как-нибудь переживем.
Понятно, что она имела в виду материальную сторону вопроса. И отдала Киру в находящуюся в районе Шансы школу, где обучались в основном дети офицеров, проходящих службу в дислоцированных в этом районе города воинских частях.
Да… Обучение в обычной средней школе отличалось от обучения в школе-интернате. Отличалось не самой формой и методами преподавания, не качеством обучения и получаемых знаний, а самой формой существования детей в каждой из этих школ. Интернат был и школой, и домом, где дети не только изучали математику, географию, историю, языки и все другие обязательные предметы школьной программы, но и учились жить, образуя коллектив надломленных взрослыми детей. В среднюю же школу дети приходили в основном из согретых домашним теплом семей только на уроки, после которых опять возвращались домой – и так ежедневно. Поэтому, в отличие от обычных школьников, дети школы-интерната являли собой в несравненной степени более сплоченный, чем в обычной школе, детский коллектив.
Придя в девятый класс средней школы, Кира была крайне разочарована обнаруженным ею отличием в отношениях между детьми, обучавшимися в средней школе, от отношений между детьми из интерната. Привыкшая к более тесным человеческим отношениям между детьми в интернате, она была разочарована, как ей показалось, холодностью отношений между школьниками в новых условиях. Но и в новой школе нашелся свой круг общения, свои подружки и друзья.
Через два года средняя школа была окончена, среднее образование получено. Перед Кирой открывалась новая, такая долгожданная, манящая своей неизвестностью взрослая жизнь…
Глава 5
Через месяц после окончания школы Кире исполнилось семнадцать. На семейном совете, состоящем из Марии и самой внучки, было решено, что Кира начнет работать, поскольку материальное положение семьи было плачевным, а параллельно год будет готовиться к поступлению в институт. Кира хотела стать журналистом.
После окончания средней школы из одежды у Киры было одно летнее платьишко, сшитое ею же самой на школьных уроках домоводства, и черная вязаная кофта. Надо было заработать на одежду, необходимую уже не школьнице, а девушке. Не было средств и на поездку для сдачи экзаменов в институт или университет, а хотелось ей учиться ни много ни мало где-нибудь в Киеве, Ленинграде или в Москве. Кира стала работать там, куда ее взяли еще несовершеннолетней, без специального образования, мотальщицей на местной ткацкой фабрике.
Когда Кира была достаточно маленькой, лет в пять-семь, бабушка Мария рассказывала ей:
– Я была молода, жила тогда в Смоленске. Однажды старец гадал мне на воде. Взял пустую бутылку, опустил ее в воду против течения реки и, слушая журчание воды, говорил мне о моем будущем.
Подробно
– Он сказал мне, – продолжала Мария, – что умру я в шестьдесят пять лет.
Шли годы и девочка машинально отсчитывала возраст бабушки, хотя в такие глупости, как какие-то гадания и предсказания, абсолютно не верила.
В год окончания Кирой средней школы в августе Марии исполнилось шестьдесят четыре года. К этому времени она все еще работала санитаркой в том же санатории для больных туберкулезом. Также убирала и мыла палаты больных, коридоры санатория и все другие имеющиеся помещения на закрепленном за ней этаже.
Конечно, она прекрасно понимала значение образования и предоставляемые им возможности для внучки. Именно поэтому после интерната-восьмилетки решила дать возможность Кире получить среднее образование, без наличия которого получить высшее образование просто невозможно. Она всегда говорила:
– У Киры хороший ум, ей обязательно нужно учиться дальше. Вот я не выучилась, поэтому и мою полы и убираю дерьмо за другими всю свою жизнь!
К этому времени она говорила, что страшно устала от своей тяжелой жизни и хотела бы умереть.
– Одно меня беспокоит, – говорила она время от времени внучке, – как ты выживешь без меня рядом с пьющим дедом?
– Ну, во-первых, – трезво рассуждала Кира, – ты не умрешь, ты совсем не старая. А во-вторых, что за меня бояться, я же все умею: готовить еду умею, убраться – без проблем. Шить, вязать умею. Не пропаду.
Что так беспокоило Марию, почему свое беспокойство она связывала с Матвеем, Кира поняла несколько позднее, а пока ее обеспокоенность казалась внучке смешной и беспочвенной. То, что Мария последний год при кашле отхаркивалась кровью и что надо бы проверить легкие, было очевидным, но она этого не делала.
Шел конец весны, скоро август и Марии исполнится шестьдесят шесть лет! Все эти предсказания – враки! Кира так и знала, но на всякий случай хотела, чтобы август наступил все же поскорее.
В июне Марию обследовали тут же, по месту работы в санатории, и нашли открытую форму туберкулеза легких. Кашляла кровью она не зря! Ее положили в санаторий, уже лечиться.
Шел июнь. Было свежее прибалтийское лето. В те годы в субботу и воскресенье район города Панямуне, расположенный вдоль реки Нямунас, просто оккупировался каунассцами, которые после трудовой недели выезжали кто семьями, кто с друзьями, а кто и с теми и другими на Панямунский песочный пляж на целый день покупаться в реке, позагорать, попить пивка, а то и крепленого литовского винца или водочки.
Отдохнуть в выходные приезжал сюда практически весь город. А поскольку сам пляж не мог вместить все количество приезжавшего сюда народа, прилегающая к пляжу часть начинавшегося соснового леса была просто устлана отдыхающими. Иногда непросто было пройти мимо отдельных групп людей. Отдыхавшие брали с собой «скатерти-самобранки», на которых располагались сами и на них же расстилали скатерти с провизией на день: пили, ели, играли кто во что горазд, в общем, «культурно отдыхали».
На самом деле, местное население, и особенно литовцы, умели не только работать, но и действительно культурно отдыхать: откровенно пьяных практически не было видно; не дрались, рядом растущую зелень и кусты не поганили. Все было чинно и благородно!