Жизнь моя
Шрифт:
Куски из книги по астрономии всплывали в его мозгу: «Главная звезда в констелляции предполагается в изменчивости… при наблюдении позаботьтесь не забыть о исчезновении…»
Видимо, я забыл об исчезновении, подумал он.
Потом ему пришло в голову, что у констелляции отсутствуют крылья. Только шея, нос да две передние ноги.
«Догадываюсь, мы предполагаем вывести крылья, ага?» — он слышал себя двенадцать лет назад. Он не мог вспомнить, что ответила Антония, но он знал, что вскоре после этого он впервые поцеловал ее. И она вернула поцелуй.
Постепенно
— У меня на это нет времени, — бормотала Антония, мчась по дороге к дому Патрика.
К ее облегчению, он был освещен, как рождественская елка. Кто-то должен быть там. Но вместо «дискавери» она обнаружила синюю машину от Хертца, припаркованную вперед номерами.
Это не могла быть Нерисса, подумала она озадаченно. «Ниссан» — не ее стиль.
Она позвонила, но ответа не дождалась. Тогда она заметила, что дверь не заперта.
— Патрик? Нерисса? — позвала она и, осторожно толкнув дверь, вошла внутрь.
На кухонном столе она нашла россыпь мелочи, несколько ключей, билет компании «Эйр Франс» и мятый комок квитанций на аренду машины. Машина была взята на имя Патрика. Теперь, по крайней мере, она знала, что он еще где-то здесь, поблизости.
Но где?
Потом она заметила, что дверь холодильника слегка приоткрыта.
Очевидно, уже несколько часов, поскольку включилась программа разморозки. На полке стоял пакет молока с неровно оторванным краем, коробка крекеров и банка арахисового масла с торчащим из нее ножом. Выглядело это так, будто кто-то подошел к холодильнику, чтобы достать еду, но на полпути передумал и вообще об этом забыл. Что же случилось с этим человеком? Он был лунатик? Или пьян?
А может, подумала она, у него появился вариант получше, и он в спешке покинул дом. Может, позвонил месье Панабьер и предложил выпить в «Бар-Табак». Может, он и сейчас там.
Она быстро нацарапала записку, попросив Патрика позвонить ей, прижала ее пакетом молока и покинула дом.
Всю дорогу до «Бар-Табак» она бежала. Но Патрика там не оказазалось. Местные жители заверили ее, что он в деревне не появлялся, что он в Лондоне.
У него, наверное, все прекрасно, сказала она себе, возвращаясь на мельницу. Скорее всего он просто ушел прогуляться и забыл о времени.
Была половина седьмого.
Если она собиралась прочесывать подвалы, то это надо было делать сейчас. А с Патриком — она сделала все, что могла. С этого момента пора кончать.
Через три с половиной часа, когда она пыхтела, переворачивая корзины с покрытыми паутиной чрезвычайно тяжелыми бутылками, зазвонил телефон. Она бросилась наверх и схватила трубку в последний момент, когда автоответчик уже выдавал: «Оставьте, пожалуйста, сообщение».
— Где, ты, черт возьми? — закричала она. — Я несколько часов не могу до тебя дозвониться!
— Ах, — сказала Кейт, — так он не звонил?
— Что? Что?
На другом конце линии помолчали. Потом Кейт произнесла:
— Антония, извини. Но мой никчемный муж только что вспомнил, что час назад он получил
Антония вцепилась в трубку.
— Что он сказал?
— Фил не может точно вспомнить.
— О, Кейт!
— Знаю-знаю, завтра утром он получит шестьдесят ударов плетью. Но он действительно не может вспомнить, кроме того, что это срочно и что Патрик просил тебя перезвонить как можно быстрее.
— Когда? Когда он звонил?
Шепот на другом конце линии.
— Примерно во время ланча. Фил помнит, потому что ел сандвич.
— Ланч… Это было часа два назад.
— Откуда он звонил?
Опять бормотание.
— Прости. Он не может сказать.
Антония прикрыла глаза.
Кейт вздохнула.
— Антония, милая, так продолжаться не может. Почему ты не скажешь ему о своих чувствах?
Она перевела дыхание:
— Потому что я не могу его найти! Знаю, что это звучит нелепо, но я все облазила и нигде его не нашла! Он здесь, я уверена, потому что машина, взятая напрокат, стоит у его дома. Но входная дверь открыта, и дверь холодильника тоже… Кейт, а я не могу избавиться от ужасного чувства, будто что-то случилось.
Вновь наступило молчание. Затем Кейт сказала в своей чрезвычайно прагматичной и деловой манере:
— Я не буду просить тебя, чтобы ты не беспокоилась, — вряд ли это поможет. Но когда я разговаривала с твоим парнем по телефону на прошлой неделе, мне он показался довольно разумным. Господи, Антония, он же юрист! Он сам о себе позаботится. И он не мог уйти далеко без машины!
— Верно, — с надеждой произнесла Антония.
Кейт выдержала паузу.
— Короче, если он не объявится до полуночи, звони в полицию.
Когда Антония повесила трубку, мельница показалась ей очень темной и тихой. Она стояла у холодильника, гадая, что делать. Время приближалось к одиннадцати, а она поверхностно прочесала подвал, который, чего она и опасалась, оказался полосой препятствий из пустых бутылок и других непонятных вещей, о назначении которых она даже не догадывалась. Это место должно было быть раем для Майлза, он мог спрятать кантарос где угодно. А у нее было чуть больше часа, чтобы его найти.
Или, рассматривая другую возможность, у нее было чуть больше часа, чтобы карабкаться в надвигающейся темноте по замерзшему склону горы, в то время как мужчина, которого она пытается найти, возможно, благополучно ужинает с невестой в Сент Эвлали, в ресторане, отмеченном тремя звездочками в Мишлене.
Она устало села у стола и встретилась глазами с задумчивым взглядом Кассия с открытки.
— Но ведь дело не в этом, — мысленно обратилась она к нему. — Дело в том, Кассий, что я должна найти Патрика. И если это означает, что я упускаю последний шанс тебе помочь, то я его уже упустила.
Она вытерла глаза грязными костяшками пальцев.
— Извини, Кассий, — сказала она вслух. — Мы были почти у цели. Мы были близко… так близко. — Она перевела дыхание. — Но я должна это сделать. Ты ведь понимаешь? Из всех людей ты один понимаешь. Я должна убедиться, что с ним все в порядке.