Жизнь на грани...

Николаец Виктория

Хотела рассказать все Шамилю, но так и не смогла. Он бы все ему рассказал. А видеть его у меня не было никакого желания. Я только начала забывать его тёмно-карие глаза, морщинки в уголках рта, хмурые брови, и ямочки на щеках, чуть хрипловатый голос и сильные руки. Только...не могу больше так. Эта пустота убивает, поглощает всю меня не оставляя после себя ничего. Лишь пустое тело, оболочку, потому как душа уже давно умерла. Там, в том доме, на полу вместе с маленьким светленьким комочком.

– Тетя!
– в мои мысли вторгся

миленький детский голосок. Рядом со мной стояла маленькая девочка, лет трех. Светлые волосы собраны в два забавных хвостика. Глаза голубые, личико маленькое и такое еще по-детски невинное.
– Тетенька, не плачьте! Вы такая грустная. А хотите я вам свое сладкое отдам?
– она протянула мне шар сахарной ваты.

– Спасибо, ангелочек. А где твоя мама?
– взяла предложенную мне сладость, а в глазах защипало с удвоенной силой. К нам подбежала миловидная девушка.

– Ангелина! Господи, я думала, что ты потерялась!
– она налетела на девочку и, подхватив ее начала целовать.
– Никогда так больше не делай!

– Холошо мамочка. Просто тетя была такой глустной, мне захотелось ее поладовать.
– начала говорить девочка, а потом лучезарно улыбнулась, смотря на меня.
– Мама, а плавда таким красивым тетям, плакать незя?!

– Правда, солнышко. Правда.
– девушка посмотрела на меня и улыбнулась.

– Вы извините, она у нас просто очень сильно на грустных людей реагирует.

– Что вы! Все в порядке.

– Еще раз извините.
– девушка повернулась и пошла обратно в глубь парка, а ангелочек помахала мне на прощанье и еще раз улыбнулась.

Наконец слезы высвободились из плена и мокрыми дорожками текли по щекам, падая на сладкий шар у меня в руках.

Боль, что я сдерживала все это время высвободилась и была способна уничтожить меня всю. Меня рвало на части от мыслей и эмоций. Руки легли на живот, и я готова была закричать во все горло от той пустоты, что ощущалась под моими руками.

Не было больше сил терпеть и ждать. Я поднялась и побрела в сторону моста проходящим через озеро.

Не заметила, как оказалась на середине моста. Подошла к краю, до воды было где-то четыре - пять метров. В воде отражалось мое лицо и часть туловища.

Все так просто...просто перегнуться через бортик и все.

Конец. Долгожданный и желанный мною покой так близок...склонилась еще ниже. Руки затряслись от напряжения, ладошки вспотели. Еще чуть-чуть...

Далимир.

Когда она ушла, я думала, что не вынесу утраты. И я не мог понять мы оба были в этом виноваты или только я? Два месяца, а такое ощущения, что прошли годы, как видел ее в последний раз.

Жизнь вроде шла своим чередом, но в тоже время стояла на месте. Работа, дом. Дом, работа. И все. С отцом я не разговаривал после того, как он позвонил и вычитывал меня, как шкодливого мальчишку за то, что обратился

к Хасану. не стал ему объяснять, что другого выхода у меня не было. За то с матерью разговариваю каждый день. Она дает мне тот покой, которого я лишился. Душа мечется как тигр в клетке. Требует поехать к ней, обнять, сказать, что люблю и не отпускать никогда. Только я понимал, что это не выход.

Лейла всегда будет помнить о том, что я ее не уберег, что из-за моей промашки она вытерпела такую боль, что видела, как насилуют ее подругу. Как избивают ее саму. А мне меньше всего хотелось своей рожей возвращать Лейлу в тот кошмар.

Не пытался ее забыть. Знал, что ничего из этой затеи не выйдет. Она въелась мне под кожу, была в моей крови. И забыть ее смогу если только сдохну и то не факт, что в аду ее виденье не будет моей карой.

Руслан не говорил с ней с того момента как я ее оставил, Шамиль сказал, что говорить ни с кем она не хочет. И сам он ее не видел, только по телефону говорил. Лейла его к Абби не подпускала. Как она и Олег я не знал. Последний даже не попрощался, когда прибежал вещи забрать.

Вот так вот. Бросили меня одного гнить в собственном доме, как пленника в карцер. Только мой карцер был у меня в голове.

Везде видел ее, в каждой прохожей видел ее лицо, слышал ее голос, ее смех. Видел ее улыбку. А ночи? Они стали просто невыносимы. Она приходила ко мне в образе какой-то неземной девы сошедшей с небес по мою грешную душу. Такая родная и любимая. Соблазнительная и желанная. Эти ночи стали моим проклятием. Каково это владеть любимой во сне, а проснувшись обнаружить рядом с собой пустую постель? Это хреново. Так хреново, что слов не подобрать.

Зазвонил телефон. Шамиль. Странно!

– Да.

– Быстро тащи свою чертову задницу сюда!
– рявкнул он и отключился. Я, услышав его бешенный голос, сразу сорвался и выбежал из офиса на стоянку. Нарушая все правила с бешено колотящимся сердцем мчался к Лейле. Господи, что с ней!? Пусть только будет здорова и цела.

Через двадцать минут я уже нажимал на дверной звонок их квартиры. дверь открыла Абби. Грустно улыбнулась мне. И кивком указала на кухню.

– Только не злись!
– напоследок сказала она пошла вперед, а я двинулся следом за ней.

– Что случилось? Где Лейла?
– сходу спросил я. Шамиль встал и подошел ко мне. Не успел я спросить что происходит, как его кулак знатно врезался мне в челюсть.

– За что мать твою!
– простонал я. Абби достала из холодильника пакет со льдом и дала мне.

– За все хорошее! Рот закрой и слушай, что мне сегодня птичка напела!
– он посмотрел на Абби, так вздрогнула всем телом, и взгляд его сделался печальным.

– Ты только не дави на нее, брат. Ей и так хреново.
– спустя двадцать минут говорил Шамиль. А я до сих пор не мог прийти в себя. Сказать, что мне было больно, это ничего не сказать.