Жизнь на кончиках пальцев - 2
Шрифт:
— Постараюсь, — дверь захлопнулась за покинувшим квартиру юношей.
Мстислава была довольна разговором с Сергеем. Она живописала ему прелесть первых гастролей. Рассказывала о том, что нет возможности познакомиться с коллективом лучшей, чем эта. На гастролях все расслаблены и добродушны. Еще не пришло время первых репетиций и дележа ролей. К тебе будут относиться, как к младшему товарищу, а не как к потенциальному конкуренту в борьбе за место на сцене и в спектакле.
— Даже не раздумывай! — настаивала Звездинская. — Подобное предложение
— Мне нужно посоветоваться, — продолжал долдонить одно и то же Сергей…
Юноша быстро шагал по улицам ночного города. Радовался тому, что успел вскочить едва ли не в последнюю маршрутку и через четверть час был в центре. Думал о том, что главное, дабы отец еще не лег спать. Ему так хотелось с ним посоветоваться. А заодно напомнить, что он обещал завтра съездить к Диане.
Сергей Васильевич и Эльза сидели в кухне. Они явно ждали возвращения сына, который ушел еще утром в училище и до сих пор не вернулся домой.
— Сережа! — Эльза выбежала в прихожую, лишь только услышала, как в квартиру кто-то вошел. — Ну разве так можно?! Мы ведь волнуемся! — сразу спросила: — Ну как дела? Тебя пригласили в какой-то театр?
— Что значит — в какой-то? — Сергей сел за стол рядом с отцом. — В театр оперы и балета Южной Пальмиры! И предложили уже в понедельник дать ответ, поеду ли я на гастроли.
— О чем тут раздумывать?! — не понимала Эльза. — Конечно, нужно ехать! На гастролях завязываются более близкие отношения с коллективом! — и тотчас умолкла, словно вспомнив о том, какие «близкие отношения» завязались лично у неё во время гастролей.
— Папа, ты завтра поедешь? — перевел взгляд на отца. — Ты обещал.
— Поеду, — кивнул Истомин-старший. — Вот сразу после завтрака и поеду.
— Значит, решение о гастролях приму после того, как ты вернешься, — Сергей не притронулся к поставленной перед ним чашке с компотом. Встал из-за стола: — Я, пожалуй, спать пойду. День сегодня выдался суматошный.
— Иди, ложись сыночек, — Эльза собралась проводить Сергея в его спальню. Что она намеревалась сделать? Подоткнуть одеялко? Поцеловать в лобик? Пожелать приятных снов? Об этом сын, закрывший дверь в свою комнату перед носом мамочки так и не узнал.
Сергей Васильевич вернулся домой после полудня.
Как Эльза ни уговаривала сына пообедать, напоминая о недопустимости нарушения режима, есть до приезда отца, Истомин-младший отказался.
— Ну что? Ты видел Диану? — Сергей стоял на пороге квартиры, мешая отцу пройти дальше. — Как она? Вы поговорили? Что она сказала?!
— Поговорили, — вздохнул Сергей Васильевич. — Если это, конечно, можно назвать разговором, — посмотрел в глаза сыну: — Пойдем в кухню. Я обо всем расскажу.
— Зачем в кухню? — удивилась Эльза. — Идите в столовую! У меня все готово и стол уже накрыт! Будем обедать.
Не понимая, о какой еде можно сейчас говорить, Сергей бросил Эльзе через
— Позже, мама, — посмотрел на отца:
— Пойдем, — и двинулся по коридору в сторону кухни. Сел на стул, дождался пока отец сядет напротив:
— Рассказывай.
— Мне нечем тебя порадовать, Сергей, — вздохнул Истомин-старший. — Если бы не директор детского дома, возможно, что я и не увидел бы Диану. Он привел девушку в свой кабинет едва ли не насильно. Мне пришлось выдумать историю о том, что мы хотим использовать фото Дианы в одном из рекламных буклетов нового жилого комплекса. И мне нужно её согласие.
Скорее всего, Диана догадалась, что мне нужно не её фото, а она сама. А потому идти с директором вначале отказалась. Как уж ему удалось уговорить девушку, я не имею понятия.
Я попросил директора оставить нас одних и он, хоть и неохотно, мою просьбу выполнил. Хотя, может, было бы лучше, если бы он остался, — Истомин-старший умолк, словно что-то вспоминая.
— Почему лучше? — поторопил Сергей.
— Потому что едва остались вдвоем, Диана, что называется, «взяла быка за рога», заявив:
«Я знаю кто вы. И догадываюсь, зачем приехали. Если я ошибусь — поправьте меня. Передайте Сергею и вашей жене, что я не хочу их видеть. Вас это тоже касается. Я не желаю иметь ничего общего с вашей семьей. Оставьте меня в покое! Оставьте все, как есть! Точнее, все, как было до этого злополучного концерта. И не приезжайте больше! Я не сделала вам ничего плохого! Не терзайте меня и не старайтесь исправить то, исправления чего я не хочу!»
Диана вылетела из кабинета, а я сказал директору, что девушка не дала согласия на использование своего фото. После чего покинул дачу и вернулся домой.
Сергей Васильевич только сейчас увидел, что в арке дверного проема стоит его жена.
— И что же теперь делать? — растерялась Эльза. — Наверное, было бы лучше, если бы я сама поехала к девочке.
— Мам, — Сергей опешил и смотрел на Эльзу во все глаза, — ты даже сейчас не можешь назвать Диану дочерью?! Как угодно: девочкой, девушкой, по имени — но только не дочь!
— Что ты от меня хочешь, сын?! — по щекам Эльзы покатились крупные, как горошины, слёзы. — Ведь мы, благодаря поведению Дианы, так и не сможем узнать точно, моя ли она дочь на самом деле! У неё совсем не мой характер! — перевела взгляд на мужа: — Скажи, Сергей, ведь я бы так никогда себя не вела?!
— Конечно, — кивнул Истомин-старший. — Ты совсем другая.
— А мне почему-то казалось, что Диана похожа на тебя, мама, — пробормотал Сергей, стараясь не встречаться взглядом с Эльзой. Добавил: — Нет, не внешне. Я тогда не замечал вашего сходства. Просто мне думалось, что Диана такая же добрая, открытая, доверчивая, мягкая, как и ты. Неужели я ошибся?
— Ингода люди принимают безразличие за доброту, нежелание отвечать за свои поступки, за свойственную женщинам мягкость. Инфантильность за доверчивость. Многие мужчины обожглись, спутав эти понятия,