Жизнь на кончиках пальцев - 2
Шрифт:
— Вот здесь, здесь и здесь, — мужчина быстро перелистывал бумаги, тыкая пальцем в места, где нужно расписаться.
— Не торопитесь, — Мстислава закрыла папку. — Мне нужно ознакомиться.
— Да зачем вам это?! — сиял улыбкой хирург. — Простая формальность! Только время зря тратить!
— А я не тороплюсь, — Звездинская открыла первый лист.
Врач, тяжело вздохнув, отошел к окну.
— В принципе, все понятно, — Мстислава закрыла папку. — Вызывает недоумение только один вопрос: почему нигде не указано, что во время операции я едва не умерла
— Но ведь вы живы! — врач не собирался сдаваться так просто. — И, поверьте, этот инцидент не имеет никакого значения!
— Тем более непонятно, почему вы о нем умолчали, — улыбнулась Звездинская.
— Потому что это может плохо отразиться на репутации клиники, — улыбка давно сползла с лица мужчины.
— Ну что же, — Мстислава не выпускала из рук папку, — вы заботитесь о репутации, и я вас понимаю. Но этот, как вы выразились, инцидент, произошел по вашей вине! И если вы не захотите уладить вопрос по доброй воле, я буду вынуждена обратиться в суд, который, как вам известно, окажется на моей стороне. А вам придется не только выплатить компенсацию, но и оплатить судебные издержки. Ну, и мое вынужденное пребывание в вашей прекрасной стране на все время, пока будет длиться судебный процесс. Вы к этому готовы?
— Как быстро вы учитесь всему «плохому», едва вырветесь из «совка», — процедил сквозь зубы врач.
Звездинская рассмеялась:
— Для начала, Южная Пальмира никогда не была, как вы выразились, «совком» в том смысле, который вы вложили в это слово, — добавила, видя, что рот мужчины превратился в нитку плотно сжатых губ: — Ну а в завершение, смею вас уверить, что я дурой никогда не была.
— Чего вы от нас хотите?
Мстислава поняла, что пришло время ставить условия:
— Месяц реабилитации в пансионате. Разумеется, за ваш счет. В качестве сопровождающего на это месяц я хочу видеть Розу Львовну, мою медсестру, благодаря заботам которой я так быстро пошла на поправку.
— Я дам ответ через час, — врач протянул руку. — Позвольте взять документы.
— Да пожалуйста, — вернула папку Мстя.
Врач вернулся ровно через час. Снова протянул папку Мстиславе, сразу же спросившей:
— Вы приняли решение?
— Да, — кивнул врач. — Мы согласны принять ваши условия.
— И вписали пункт о бесплатном месяце в пансионате?
— Да, в конце.
— И о сопровождении?
— Там же.
— Хорошо, — Мстислава вздохнула и заново приступила к изучению бумаг.
Первое, чему её научила Роза Львовна, так это никому не верить на слово. И внимательно вычитывать каждую бумажку, прежде чем поставишь свою подпись.
Мстислава и Роза Львовна прогуливались по аллее, вдоль которой росли апельсиновые деревья.
Звездинская была удивлена, увидев в первый раз на деревьях и цветки, и плоды:
— Но ведь это невозможно!
— Вы еще не знаете нашу страну, — улыбалась Роза Львовна, — здесь многое возможно!
Месяц в пансионате подходил к концу.
Как
Мстислава сделала новую стрижку. Теперь её лоб скрывала челка, а виски и уши профессионально выполненное каре. После подтяжки немного изменился разрез глаз, они стали слегка раскосыми. Роза Львовна сказала, что через пару лет разрез глаз станет прежним, но Мстиславе нравился и такой, придававший лицу налет экзотичности. Чтобы изменение не бросилось в глаза коллегам, можно сказать, что наносит макияж новым способом. Пусть ломают головы, что же это за способ?
По утрам Звездинская подолгу стояла у зеркала обнаженной. Любовалась грудью третьего размера и упругой, задорно торчащей попкой. Каждый день отслеживала изменения в лице и понимала, что не окажись рядом с нею Роза Львовна, этого отдыха и восстановления в пансионате могло бы и не быть. Она думала, что неплохо было бы отблагодарить женщину за помощь. Но как?! Денег у Мстиславы почти не осталось. Те «крохи» что еще были на карточке, она потратила на стрижку и покупку пары платьев. В старые новая попка не влезлала, да и в груди они были тесноваты.
Недолго промучившись с вопросом благодарности, Мстя разозлилась непонятно на кого: то ли на себя, то ли на ни чем не повинную Розу Львовну.
«Какого черта?!» — думала Звездинская. — «Я ни о чем не просила! Она сама вылезла со своими советами! Пусть будет благодарна за месяц отдыха в пансионате, доставшийся ей на шару!» — о том, что кроме отдыха Роза Львовна ежедневно ухаживала за её лицом и телом, она как-то подзабыла.
— Завтра утром мы расстанемся, — Роза Львовна медленно шла рядом с Мстиславой. — Я хочу, чтобы у вас все сложилось с отцом ребенка, — заглянула в лицо собеседнице: — Вы ведь уже решили его оставить?
— Скорее — да, чем нет, — пожала плечами Звездинская. — Нужно все хорошенько обдумать, прежде чем принимать решение. Я ведь уже не девочка, — усмехнулась довольно, — хотя и выгляжу не больше чем на двадцать!
— Вот именно! — медсестра не учуяла подтекста в словах пациентки. — Вам сорок пять! И возможно это ваш последний шанс стать матерью!
Мстислава поморщилась, как всегда при упоминании её биологического возраста:
— Вобщем, доберусь в Южную Пальмиру, а там уже буду смотреть по обстоятельствам, — Мстя развернулась и зашагала в сторону здания пансионата: — И давайте на этой ноте закончим обсуждение моего будущего.
— Хорошо, госпожа Звездинская.
Мстислава, разрешившая Розе Львовне называть себя по имени еще в первый день по прибытию в пансионат, поняла, что обидела женщину. Но ни раздумывать чем именно, ни, тем более, извиняться она не собиралась.
Завтра утром они попрощаются навсегда.
Роза Львовна вернется в Тель-Авив и приступит к работе в клинике. Ну а её, Мстиславу Звездинскую, автомобиль, заказанный руководством пансионата, отвезет в Хайфу, где она сядет на белоснежный теплоход и отправится домой.