Жизнь на кончиках пальцев
Шрифт:
Осторожно отрыв дверь, отодвинул ширму душевой кабинки.
Эльза стояла, закрыв глаза, подняв руки за голову и растирая шампунь на волосах. Её выпуклый живот в такой позе был заметен, как нельзя лучше. Поняв, что он не только полностью обнажен, но и возбужден, Сергей тотчас задернул ширму. Ситуация была более, чем пикантной. Выглядеть посмешищем в глазах беременной не от него жены, Истомин не собирался.
— Тварь! — рявкнул, задергивая ширму и выскакивая из ванной.
— Сережа? — пролепетала Эльза, вымывая глаза от пены шампуня.
Все
Она вытерла тело, промокнула волосы полотенцем, набросила все тот же флиссовый халат, которому предстояло скрывать её беременность, хотя нужды в этом больше не было. Вышла из ванной.
Сергей сидел в кресле и курил, хотя врачи ему запретили. Он знал, что Эльза иногда покуривает, знал, где лежат сигареты, и обнаружил пачку там, где ей и положено было находиться.
— Что это?! — Сергей ткнул зажатым в пальцах окурком в сторону живота жены.
— Как что? — растерялась. — Ты ведь и сам понимаешь.
— Понимаю, — недобро усмехнулся Истомин. — Не понимаю только одного — как ты могла?! Почему?! Чего тебе не хватало?!
Эльза все так же стояла на пороге комнаты. Она хотела было броситься к мужу, но наткнулась на взгляд полный злобы, и от затеи с рыданием на груди отказалась:
— Сережа, прости! — театрально заламывала руки. — Это случилось только однажды! Я по-прежнему люблю только тебя!
— Прекрати этот спектакль, — вздохнул Истомин. — Любящая женщина не ляжет в постель с другим, едва муж выйдет за порог.
— Но ведь я сказала, что это было всего один раз! — продолжала оправдываться Эльза. — Неужели ты не сможешь простить мне ошибку?! Ведь я так люблю тебя! — сделала пару шагов навстречу мужу.
— И доказательством твоей любви является вот это, — снова указал на живот, которого под халатом не было видно.
— Иногда так бывает, — лепетала, не задумываясь о том, что говорит. — Но ведь ты меня простишь? Ты меня по-прежнему любишь? — и как за последнюю соломинку ухватилась за Сереженьку, которого не видела почти три месяца: — Не забывай, что у нас сын!
— О любви и о нелюбви поговорим позже! — Истомин поднялся с кресла и теперь возвышался над женой, принудив её задрать голову, чтобы увидеть лицо мужа. — Сейчас я уеду к родителям. Ты можешь оставаться здесь еще два месяца. Думаю, этого времени будет достаточно, чтобы родить ребенка, который лично мне не нужен. Через два месяца в эту квартиру въедут новые владельцы, а ты, коль скоро тебе дорог я и сын, приедешь в дом моих родителей, откуда мы втроем отправимся в Северную Пальмиру.
— Как втроем? — не поняла Эльза. — Но как же? — показала живот.
— Ты еще не поняла? — удивился Сергей. — Я уже сказал, что твой ребенок мне не нужен! Можешь делать с ним все, что захочешь! Но содержать ублюдка я не стану!
— И что именно мне нужно делать? — Эльза словно пыталась переложить груз ответственности за свою дальнейшую судьбу и судьбу еще не рожденного младенца на плечи мужа.
— Да что хочешь! — злая усмешка мужа не сулила ничего хорошего. — Можешь сдать его с рук на руки тому, кто его зачал!
Через две недели после встречи супругов в дверь позвонили.
Эльза, подумав, что вернулся Сергей, опрометью бросилась открывать, но на пороге стояли трое незнакомых мужчин.
— Господин Истомин велел собрать, упаковать и вывезти вот эти вещи! — протянул Эльзе список. — Можете показать, что и где находится, чтобы мы не переворачивали всю квартиру вверх дном.
Эльза бродила следом за незнакомцами, упаковывавшими в принесенные ими коробки и ящики все, что принадлежало мужу. Смотрела, словно завороженная, как опустошаются его шкафы и полки. Как упаковывается техника и книги. Она со страхом ждала, когда мужчины начнут выносить мебель, но до этого дело не дошло. В конце неловкой процедуры сбора чужих вещей, тот, что был главным, подошел к картине, висевшей в гостиной. Со знанием дела снял полотно со стены и ловко выкрутил стоявший в нише сейф вместе с его содержимым.
— На этом все! — сообщил, улыбнувшись. — Счастливо оставаться, дамочка!
Эльза опешила. Все деньги семьи, все её драгоценности хранились в этом сейфе, который Сергей так неосмотрительно, по её мнению, доверил незнакомцам! Впрочем, беспечность мужа её сейчас волновала меньше всего. Намного больше беспокоило то, что муж не оставил денег на расходы!
Она порадовалась тому, что буквально накануне сняла с карточки весьма приличную сумму, хотела положить деньги в сейф, чтобы брать понемножку в случае необходимости, да как-то забыла.
Сумочка висела на крючке в прихожей там же, куда была вчера помещена. Пачка купюр, перетянутая резинкой, лежала никем не тронутая.
«Ну что же», — вздохнула Эльза, — «этих денег должно хватить надолго. По крайней мере, до того момента, пока я рожу — точно хватит. А потом — посмотрим».
На что надеялась, что такого она собиралась «усмотреть» после родов, никому, включая и саму Эльзу, было неведомо.
У акушеров бытует мнение, что в последние недели беременности еще не рожденный младенец, охраняя свою мать от стрессов, способен неведомым образом «отключить» в мозгу центры, отвечающие за тревожность и беспокойство. Прекратить едва ли не полностью выброс в организм адреналина и кортизола, корректируя работу гормональной системы. Глядя на Эльзу, никто не стал бы сомневаться в том, что все сказанное выше — правда. Будущая мать была безмятежна и спокойна.
Гром грянул, когда до родов оставалось всего две недели.
Эльза уже проснулась и успела позавтракать. Но отчего-то снова легла в постель и задремала. Утренний сон, зыбкий и лёгкий, вовсе не воспрепятствовал тому, чтобы женщина услышала чьи-то шаги в прихожей.
— Просыпайтесь, дамочка, и начинайте укладывать вещички! — на пороге спальни стояла незнакомая тётка, раза в два больше самой Эльзы. Причем, это касалось и роста и веса.
— Что значит — укладываться? — растерялась Эльза.