Жизнь на Марсе: Кровь, пули и Blue Stratos
Шрифт:
– Шеф, я уже сказал, я не Дисциплинарная служба. Давай посмотрим, сможем ли раскопать что-нибудь на Фракцию Красных Рук.
Они проследовали в свой отдел. От полицейских там гудело, как в улье. Крис сидел по уши в работе, хмуро взирая на кучу безнадежно перепутанных бумаг. Рэй безуспешно попытался спрятать невзрачный журнал, полный огромных сисек, за телефонным справочником, который ему вдруг потребовалось тщательно изучить в поисках некоего номера.
– Тонкая чертова голубая линия[13], - пробормотал Джин, шагая
– Послушайте, дамочки. Фракция Красных Рук. Мне нужны факты, мне нужны личности, мне нужно все, что у вас получится на них выкопать. Кто они? Откуда? Любят ли брокколи? Предпочитают ножки или сиськи? Мне нужно все, что вы сможете достать, понятно? Я буду терпеливо ждать в своем будуаре. Не разочаруйте меня.
Он направился в свой кабинет и задницей захлопнул за собой дверь.
– В будуаре?
– спросил Крис, выглядывая из-за перепутанных бумаг и нахмуриваясь еще сильнее.
– А что не так с его кабинетом?
– Это "кабинет" по-французски, придурок, - сказал Рэй.
– Я думал, "бюро".
– Бюро - это штука с подштанниками внутри.
– Подштанники? Это как трусики?
– лицо Криса внезапно просветлело, и он воскликнул: - Панталоны! Французские трусики! Панталоны идут в бюро де-ла-будуар! Убийственно возбуждающе звучит.
Сэм почувствовал, как силы покидают его. Слушать такое он был не в состоянии. Он направился в столовую и, к своему облегчению, обнаружил, что там практически никого нет. Унылый ряд пирожков и булочек, желтеющих за грязным стеклом, его не привлекал, поэтому он просунул пятипенсовую монету в автомат с напитками и нажал кнопку. Автомат забулькал, как бродяга, которого сейчас вырвет, и срыгнул в крошечный бумажный стаканчик немного тепленькой коричневой жидкости. Сэм посмотрел на мутную жижу и с тоской подумал о каппучино с пенкой, густом насыщенном американо, сливочном латте.
Никогда не думал, что настанет день, когда я буду скучать по кофейням Старбакс, подумал он.
Его организму вдруг страшно захотелось большую жирную порцию фраппучино, густо покрытого карамельным сиропом, со стекающими сливками.
Будете что-нибудь есть, сэр?
Я возьму чиабатта с цыпленком с соусом песто. Нет, сделайте с ветчиной, томатом и поджаренным сыром моцарелла. И одно из тех больших толстых печений с кусочками молочного шоколада внутри.
– Испортишь зубы, вот что.
Рядом с ним возникла Энни, и только тогда он понял, что сыплет бесконечный поток сахара в свой еле теплый кофе.
– А если сахар их не испортит, на это всегда есть Шеф, - сказал Сэм, вспоминая, как Коупер отплевывал отколотые кусочки своих зубов в комнате забытых вещей.
Энни непонимающе нахмурилась, но Сэм только отмахнулся.
– Не обращай внимания, Энни. Я просто забиваю себе ерундой голову. Говорю тебе, интеллектуальный уровень этого отделения колеблется где-то между "Бино" и "Отдыхом на природе[14]". Исключая присутствующих, само собой.
–
– Чувствуй себя, как дома.
Энни уселась рядом с ним.
– Выглядишь так, будто на твоих плечах заботы обо всем мире.
– Это определенно так и должно чувствоваться.
– Не хочешь поговорить, Сэм? Ты собирался мне что-то сказать вчера ночью, когда мы были в "Arms". Что-то важное.
Сэм кивнул, покачал головой, затем пожал плечами.
– Что такое, Сэм? Не хочешь рассказать?
– Не сейчас, Энни. В смысле, не прямо сейчас, не здесь. И не в этом проклятом "Railway Arms", со всеми этими косящимися на нас недоумками.
– Тогда нам нужно поискать какое-нибудь другое место, да? Какое-нибудь более уединенное. В смысле, если тебе нужно рассказать что-то особенное.
Дверь столовой с грохотом открылась, и в нее зашли двое полицейских в униформе, давящихся от смеха над какой-то грязной шуткой. Сэм вздохнул. Энни потянулась и накрыла его руку своей.
– Если ты еще не заметил, - тихо произнесла она, - я пытаюсь заставить тебя пригласить меня на свидание.
– А если ты ему не по душе, милая, то я в следующий четверг свободен, - вклинился один из придурков в униформе, а его приятель оскалил на это зубы и заржал, как осел.
Сэм вытянул свою руку из-под ладони Энни и в один глоток допил оставшийся кофе.
– На вкус, как дерьмо, - он сплюнул и вытер рот салфеткой.
– В этом месте ничего не знают о чашке достойного кофе. Эй, вы!
– он злобно стрельнул глазами в полицейских в форме.
– Кто-нибудь из вас знает, что такое каппучино? А? Знаете что, даю пятерку любому из вас, кто хотя бы сможет правильно по буквам сказать "каппучино".
– За пятерку согласен, - откликнулся полисмен с ослиными зубами.
– Прямо сейчас. Еще раз - что сказать?
– Каппучино.
– Легко. Х-а-п-о-
– "Бино" и "Кошмарный Отдых на Природе"!
– воскликнул Сэм, отшвыривая в сторону смятый стаканчик от кофе и вылетая прочь.
– Ну, оно же ведь на Х начинается, да?
– крикнул ему вслед полицейский.
Сэм выскочил в коридор и остановился. Он подождал, пока Энни его нагонит, что она, в конечном итоге и сделала.
– Это место...
– сказал он ей.
– Не давай ему сбить себя с толку, Сэм.
– Я не даю. Правда, не даю. Ну вообще-то, да. Стараюсь не давать. Но даже так, Энни - это место!
– Если уж такая слезливая цыпа, как я, может освоиться здесь, не съехав с катушек, то, я уверена, что такой большой волосатый мускулистый мужчина, как ты, должен справиться, - улыбнулась ему Энни.
– Ты думаешь, я принимаю близко к сердцу все то дерьмо, которое меня каждый день окружает, когда я прихожу сюда? Думаешь, я реагирую каждый раз, когда получаю глупый комментарий в свой адрес, или когда мне задирают юбку, или оставляют презервативы у меня на столе.
– Презервативы? Господи, Энни! Если это Рэй опять взялся за старое...