Жизнь начинается снова. Рекламное бюро господина Кочека (сборник)

Тевекелян Варткес Арутюнович

— По поводу работы обратитесь, пожалуйста, к главному художнику мосье Борро. — Василий отпустил белогвардейца.

Вечером он спросил у Борро, принял ли он на работу усатого русского.

— Нет, мосье, ни его, ни других русских, обратившихся к нам, я не принял…

— Почему? Они плохие работники?

— Да нет… Честно признаюсь, я презираю русских белогвардейцев. Нам, французам, они чем-то напоминают сторонников Бурбонов, изгнанных из страны, и ждать от них чего-либо хорошего не приходится. Они ничего не забыли и ничему не научились…

Ровно

в шесть часов вечера Василий в легком спортивном костюме, с элегантным чемоданчиком в руке появился у парадных дверей теннисного клуба. Швейцар в расшитой золотом ливрее низко поклонился ему, когда он назвал себя, и сообщил, что господина Кочека ждут в открытом корте номер два.

Шарль де ла Граммон, увидев Василия издали, поспешил ему навстречу.

— Если ничего не имеете против, можем начать!

— Сейчас буду готов! — Василий переоделся, взял ракетку и пошел на корт.

Игра началась в стремительном темпе. Де ла Граммон был хорошим игроком. Вначале Василий волновался, бил неточно и допускал ошибки.

Выиграв первый сет, соперник, снисходительно улыбаясь, сказал Василию:

— Не огорчайтесь, друг мой! Я ведь призер прошлогоднего чемпионата нашего клуба и редко проигрываю. Согласитесь, и недурно играю! — Он самодовольно рассмеялся.

Василий промолчал.

Во втором сете Василий обрел спокойствие и начал играть так, как играл когда-то в Москве, завоевывая звание чемпиона «Динамо» по теннису. Уверенный же в своем превосходстве, де ла Граммон был благодушен, снисходителен и небрежен.

За стальной сеткой корта толпились люди. Кто-то громко сказал:

— Смотрите, господа! Какой-то новичок обыгрывает нашего вице-президента.

— Кто он, этот новичок? Видимо, иностранец…

Игра пошла с явным преимуществом Василия. Настала очередь волноваться до ла Граммону. Под конец он растерялся, отправлял мячи куда попало, а Василий усиливал натиск, не давая противнику опомниться.

По окончании третьей партии раздались аплодисменты, — следившие за игрой поздравляли Василия.

К нему подошел высокий худощавый господни с седеющими висками.

— Жан-Поль Маринье, — назвал он себя, — начальник канцелярии министра. Вы, мосье, сыграли отлично и вызвали общее восхищение!

— Благодарю за лестные слова! Случайная удача, не больше…

— Не думаю, что это так! Впрочем, легко проверить. Случайной удачи дважды не бывает. Не согласитесь ли сыграть со мной?

— Сочту для себя честью!.. Минут через двадцать начнем.

Через двадцать минут матч начался. Василий, понимая, что от его успеха многое зависит в будущем, был собран и играл отлично. Первый сет был за ним. Однако второй выиграл Маринье. Взяв два гейма подряд и в третьем сете, Маринье позволил себе небольшую передышку, чем сразу же сумел воспользоваться Василий. Выиграв подряд две подачи противника, а затем и гейм, он уверенно довел партию до победы. Играть все три партии ему не пришлось. Когда он выиграл две партии, к нему подошел его партнер и пожал ему руку.

Сенсационная победа новичка над первым игроком

клуба произвела на всех сильное впечатление. Единственный человек, знавший Василия лично, был де ла Граммон, и он, утешенный поражением Маринье, с охотой давал пояснения:

— О, это весьма опытный коммерсант и богатый человек! Вы, конечно, слышали о рекламной фирме «Жубер и компания»? О ней недавно снова писали газеты. Так он там — главная фигура. Денег загребает кучу. Не пройдет и полгода, как этот славянин станет королем рекламного дела во Франции. Мы заключаем с его фирмой соглашение на оформление всех витрин нашего магазина!..

— Это не тот, кто прославился рекламой фильма «Под крышами Парижа»?

— Да, это он!..

В дверях зала появился Василий. После теплого душа он выглядел бодрым и свежим. Маринье пригласил его, де ла Граммона и еще нескольких членов клуба поужинать в ресторане.

Из числа приглашенных Василий обратил внимание на человека, говорившего по-французски с сильным акцентом. Позднее он узнал, что это секретарь генерального консульства Германии в Париже Ганс Вебер.

В отличие от большинства своих соотечественников, степенных и надутых немцев, Вебер оказался общительным, веселым собеседником. Он рассказывал забавные истории, шутил и громко, от всей души, первый хохотал над своими шутками. Вдруг, приняв серьезный вид, он обратился к Василию, сидевшему напротив него:

— Господин Кочек, я имел честь жить некоторое время на вашей родине. Даже язык ваш попытался изучить, — к сожалению, не совсем удачно… Не думаете ли вы, что это дает мне основание претендовать на первую игру с вами, если, конечно, вы пожелаете играть с весьма посредственным игроком?

— Качества игрока познаются в игре! — ответил Василий.

— Учтите, мосье Кочек, господин Вебер отличный игрок. К тому же — неутомимый, ему ничего не стоит сыграть матч из пяти партий! — предупредил Василия де ла Граммон.

— Мы замучаем нашего гостя, если каждый из нас непременно захочет играть с ним, — сказал Маринье. — Не лучше ли организовать небольшой турнир по случаю появления у нас нового достойного партнера? Что думает на этот счет наш уважаемый вице-президент?

— Вице-президент полагает, что вас осенила блестящая идея, мой друг. Организуем в самое ближайшее время турнир в одиночном разряде, проведем предварительно жеребьевку…

— И установим три приза для победителей, занявших первые три места, — перебил де ла Граммона молодой человек с перстнем на указательном пальце.

— Насколько я понимаю, наш друг Луи претендует на один из этих призов! — пошутил Вебер.

— Почему бы нет? — Луи пожал плечами. — Скажите-ка лучше, Вебер, правда ли, что фон Папен, выступая с правительственной декларацией, заявил: немцы хотят прежде всего уничтожить парламентский режим в Германии, а в международной политике добиваться свободы экспансии и перевооружения?

— Помнится, газеты писали нечто подобное, и, кажется, официального опровержения не последовало, — уклончиво ответил немец.