Жизнь начинается снова. Рекламное бюро господина Кочека (сборник)
Шрифт:
Секретарь консульства, повертев в руках предъявленный ему Василием паспорт, сказал:
— Да, испорчен безнадежно!.. Скажите, мистер Кочек, полицейские не составили протокола о происшествии?
— Не знаю, мне никто ничего об этом не говорил… Хотя постойте, в какой-то газете напечатали заметку о том, как я упал в воду и как отважные французы спасли меня, хотя я в их помощи вовсе не нуждался…
— У вас сохранилась эта газета?
— Вряд ли, но если вам она нужна, то можно найти. Заметка была напечатана в тот же день в вечерней газете, а вот названия не помню.
— «Пари суар», — подсказал секретарь.
— Да, что-то в этом роде…
— Было бы полезно
— Хорошо, мне не к спеху. Но, понимаете, жить в этом городе без документов невозможно. Дал кому-нибудь по физиономии — покажи полисмену документ…
— Это правда, — на лице секретаря появилось нечто вроде улыбки.
Он достал из ящика письменного стола бланк консульства, притянул к себе портативную пишущую манишку и самолично настукал справку о том, что паспорт подданного Соединенных Штатов мистера Ярослава Кочека действительно находится в американском консульстве в Париже. Протянув подписанную и заверенную печатью справку Василию, он напомнил, чтобы мистер Кочек не забыл захватить с собой вырезку из газеты, когда придет за паспортом.
— Большое вам спасибо! — Василий поднялся с кресла, в котором сидел.
— Все же признайтесь, мистер Кочек, — остановил его секретарь, — в тот день вы были порядком навеселе — иначе не очутились бы в Сене!
— Был грех, — весело подмигнул в ответ Василий.
Через три дня исполняющий обязанности консула Соединенных Штатов Америки в Париже мистер Джозеф Ковачич торжественно вручил новенький паспорт американскому гражданину Ярославу Кочеку и посоветовал относиться к важнейшему документу, каким, без сомнения, является американский паспорт, более бережно.
Вечером, по случаю счастливого завершения столь рискованного предприятия, Василий устроил для Ковачича грандиозный кутеж в русском ресторане под старинным названием «Славянский базар».
В Париже снова зима. Серые дни, холодный ветер, мокрый снег вперемешку с дождем. Но зимний холод никак не отразился на кипении политических страстей. В Париже ни на минуту не прекращалась борьба между партиями и отдельными группировками. Руководство социал-демократической партии, боясь усиливающегося влияния коммунистов, отказалось от дальнейшего укрепления единого фронта. Либеральная буржуазия, боясь, с одной стороны, собственного народа, а с другой — агрессии фашистской Германии, растерялась и не знала, что предпринять. Магнаты промышленности открыто искали путей сговора с Гитлером. Фашистские организации, вроде «Бывших фронтовиков», «Патриотической молодежи» и «Боевых крестов», развивали бешеную активность, — их целью был захват власти.
В эти дни вновь заговорила стенографистка Эльза Браун. Она сообщила фрау Шульц, что в Париж приехал некий Пауль Бёль — представитель иностранного отдела нацистской партии, которым руководит Риббентроп, назначенный на этот пост Гитлером.
На сверхсекретном совещании у советника немецкого посольства, на котором присутствовало всего восемь особо доверенных лиц, Бёль, получивший от Риббентропа специальное задание руководить готовившимся в Париже восстанием, сделал сообщение. Он сказал, что установил тесный контакт с руководителями всех трех наиболее крупных фашистских организаций Франции, что разработан подробный план совместного восстания. Столица разделена на десять секторов, во главе каждого сектора поставлены опытные руководители из отставных офицеров, которые располагают значительным количеством оружия.
По словам Эльзы Браун, на этом
На совещании было решено форсировать подготовку к восстанию, хотя определенный срок назван не был — было только высказано пожелание не откладывать его позднее марта.
Василий, рассказав о планах немцев Сарьяну, решил поговорить и с Маринье.
Маринье выслушал Василия с большим интересом и сказал, что немедленно доведет до сведения министра обо всем услышанном, ни в коем случае не называя фамилию мосье Кочека.
— Разве я не понимаю, что вам, как иностранцу, рискованно вмешиваться в политику? — Воспитанный человек, он не задал ни одного вопроса о том, откуда у совладельца рекламной фирмы такие сведения.
По тому, с какой быстротой были приняты меры и Кьяпп был уволен в отставку, можно было понять, что правительство располагало и другими данными о деятельности префекта полиции и о готовившемся фашистском восстании. Из-за этого быстрого и решительного удара день восстания, вероятно, значительно отодвинулся бы, если бы не скандал, внезапно разразившийся в Париже.
Крупнейший французский финансист Александр Стависский, ворочавший миллионами, неожиданно для всех обанкротился и покончил с собой. После его смерти выяснилось, что созданные им банки и другие предприятия дутые, а сам Стависский аферист высокой марки. В его финансовых махинациях оказались замешанными многие политические деятели и парламентарии. Парижане были крайне возбуждены, — банкротство Стависского затрагивало интересы сотен тысяч людей, мелких держателей акций его фиктивных предприятий.
Газеты сообщили, что на шестое февраля в три часа дня назначено заседание Национального собрания. А накануне, поздно вечером, в квартире Василия раздался телефонный звонок. Фрау Шульц — Василий узнал ее по голосу — просила к телефону мадам Марианну.
До этого фрау Шульц никогда не звонила им домой, и Василий понял, что только чрезвычайные обстоятельства принудили ее пойти на это. И действительно, положив трубку на рычаг, Лиза сказала, что ей нужно сейчас же встретиться с фрау Шульц.
— Как я поняла, у нее что-то срочное, — добавила она, поспешно накидывая пальто.
— Я провожу тебя!
— Зачем? Я скоро вернусь.
Лиза ушла. Сильно встревоженный, Василий шагал по столовой из угла в угол. Первое, что пришло в голову, — опасение, что немцы разоблачили стенографистку и вслед за этим последует множество неприятностей. Но тогда фрау Шульц не стала бы звонить, тем более так поздно. Что еще? Маринье огласил его фамилию? Если даже допустить, что это так, — откуда об этом стало известно Шульц?..