Жизнь начинается снова. Рекламное бюро господина Кочека (сборник)
Шрифт:
— Высокого больше нет в живых, а от черного только что получили письмо — он в Марселе.
— Пойдемте ко мне, там вы мне все расскажете, — предложил Теоредис. — Кстати, мы обсудим, как вас устроить. Подумать только: судьба нас в третий раз сводит вместе!
По дороге Теоредис говорил без умолку. Оказалось, что он работает молотобойцем и надеется вскоре стать кузнецом.
— Знаешь, Мурад, я женился, — наконец сообщил он. — Жена моя тоже на фабрике работает, она ткачиха. — И, смутившись, добавил: — Скоро у нас ребенок будет!
— Я
Теоредис привел их в лачужку, где ютился он с женой.
Жена Теоредиса, круглолицая, маленького роста женщина, встретила их приветливо.
— Яни не раз рассказывал мне вашу историю, как он тогда спас и увел вас к себе в деревню, как вы там жили, как встретили его на железной дороге и вместе уехали в Константинополь, — говорила она сочувственно.
Вспомнили родину, караван Гугаса, греческую деревню, мать Теоредиса и его сестру Марту, деревенского попа, который непременно хотел крестить ребят. За это время хозяйка приготовила скромный обед и угостила всю компанию.
— А теперь пойдем на фабрику, к управляющему, поговорим насчет работы, авось он примет вас, — предложил Теоредис.
Управляющий, солидный человек с большим животом, согласился принять на работу Мурада и Мушега — первого в качество ткача, а второго учеником слесаря в ремонтную бригаду — и направил их в общежитие. Но Каро не принял.
— Для ткача он мал ростом, до батана не достанет, а для другой работы слаб, — сказал он.
Напрасно Мурад просил — ничего не помогло, управляющий остался неумолимым.
Ребята вышли на улицу счастливые. Только Каро стоял растерянный.
— Ничего, Каро, ты не падай духом. Пока поживешь с нами, а там найдешь себе какую-нибудь работу, — сказал Мурад.
Общежитие, куда они переехали жить на следующий день, напоминало ночлежку в Пирее, с той разницей только, что здесь вместо коек были двухэтажные нары. Семейные рабочие отгородились от холостяков ситцевыми занавесками. В узком проходе между нарами женщины готовили обед, стирали белье. Тут же бегали полуголые детишки.
Найдя себе свободное место на нарах и оставив свои вещи на попечение Каро, Мушег с Мурадом отправились на фабрику.
Мураду никогда не приходилось бывать на текстильной фабрике. Грохот сотни ткацких станков, расположенных в одном зале, оглушил его. Он растерянно шагал вслед за мастером по узкому проходу, боясь, как бы не попасть в эти быстро вертящиеся машины. Ткачи и ткачихи, все в пыли, с побелевшими, как у мельников, бровями, проворно работали за станками. По углам цеха лежали груды суровья. Мураду показалось, что он очутился в каком-то подземном аду, где все вокруг шумело, грохотало для того, чтобы человек нигде не нашел себе покоя.
Мастер привел его к пожилому ткачу и что-то сказал ему, потом закричал на ухо Мураду:
— Постой вот около него! Он тебе покажет, что надо делать!
Вечером Мурад вернулся в общежитие совершенно разбитый. У него сильно болела
— Ну как? — спросил его Каро.
— Если не оглохну, то ничего. Работа сама по себе несложная, можно быстро освоить; это тебе не наборщиком быть.
Мушег вернулся возбужденный. Он был грязный, измазанный. Его одежда, руки, лицо — все было в масле.
Поужинав на скорую руку, усталые, они легли спать, постелив на нары свое единственное одеяло, но уснуть им долго не удавалось. Взрослые обитатели общежития громко разговаривали, дети плакали. К полуночи как будто все успокоились, но тут же пьяный рабочий начал бить свою жену. Она кричала, молила о помощи, но почему-то никто даже не пошевелился. Как видно, такие картины здесь были привычны.
— Мурад, ты не спишь? — спросил Мушег.
— Какой тут сон! У меня так трещит голова, что, наверное, скоро лопнет.
— Тебе не кажется, что с каждым новым шагом наше прошлое кажется лучшим? Там, на табачной плантации, хоть тихо было и воздух чище.
— Поживем — увидим; может быть, нам скоро удастся выбраться отсюда.
— Если бы можно было легко выбраться, то эти люди, наверное, не стали бы жить в таком аду.
— Выбрался же Теоредис: хоть и в лачуге живет, а все-таки свой угол.
Только к утру они заснули, но тут же раздался гудок, зовущий на работу. Разбитые от бессонной ночи, Мурад и Мушег на скорую руку оделись и побежали на фабрику.
Для них началась новая жизнь — жизнь фабричных рабочих.
Глава восьмая
Каро
Потекли однообразные и скучные дни. На рассвете гудок, потом бесконечно длинные часы в шумном цехе и бессонные ночи в тесном, полном клопов общежитии… И так изо дня в день. А за стенами фабрики, особенно в центре города — шумная жизнь, веселая музыка, танцы, яркие рекламы кинобоевиков. Но юношам стыдно было ходить в город в своей рваной одежде и потрепанных ботинках. Зато Каро, будучи свободным от всяких дел и забот, целыми днями бегал по Афинам.
Он уже привык к шуму и сутолоке, даже успел приобрести себе друзей среди уличных мальчишек. По совету одного из них Каро занялся продажей газет. Прижав под мышкой кипу свежих, пахнущих типографской краской газет, он, босой, вихрем носился по улицам, выкрикивая фантастические новости:
— Экстра, экстра! Покупайте газету! Покупайте газету! Потрясающая новость: ревнивый муж топором зарубил жену!
На другой улице:
— История похищения пятидесяти тысяч долларов!
Каро научился на ходу получать деньги, давать сдачу, первым появляться в местах, где особенно ходко покупали газеты, — у подъезда варьете, у дверей ресторанов и баров, — и так с раннего утра до поздней ночи. Каро старался во всем подражать своему другу Папандопуло. У того выручка всегда бывала больше, чем у Каро, хотя они оба продавали одинаковое количество газет.