Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Жизнь наградила меня
Шрифт:

А это ничтожество, знаете, что отвечает? «Генетическая теория, мамуля, как всем недавно стало известно, – служанка международного империализма, – вредна, вульгарна и антинародна. Но ты не горюй. Лермонтов тоже в математике не тянул».

– Наверное, ваш сын талантливый поэт? – осмеливалась вставить я.

– Как же, как же, – она вытаскивала из кармана смятую бумажку. – Слушайте, я это с его стола украла.

А сердце тянет к ласке человечьей,Но друга
нет и некого любить.
И кажется, что ты один навечноБыл осужден на свете жить.

– Обратите внимание, мой щенок жалуется на одиночество. И это после того, как я купила ему на барахолке калоши. Правда, жулики, как всегда, всучили хлам, одна оказалась на полтора сантиметра больше другой, но если напихать газет… Ну-с, как там на Шипке? – спохватывалась она.

На Шипке было паршиво.

– Стыдись, Давидович, ставлю тебе «лебедя»… Ты у нас ведь увлекаешься балетом, так что к концу четверти у тебя будет «Лебединое озеро». И не забудь показать дневник отцу, а не мамочке-заступнице.

– С чего вы взяли, что мамочка – моя заступница? Она никогда меня не выгораживает.

– Неужели? Тогда расскажу наблюдение из жизни. Не перебивай и не противоречь. В прошлой четверти ты на литературе свистела? Свистела. На перилах каталась? Каталась. Вам на химии яйца для опытов выдали, а ты в лаборатории глазунью сделала? Сделала. На физкультуре эпилептический припадок изобразила? Изобразила. Всех твоих пакостей не упомню, но за две недели у тебя в дневнике было одиннадцать замечаний. И все подписаны родителями. То есть наивная Зоя Васильевна так думала. Я говорю ей: «Вызови родителей, девушка с цепи сорвалась». А она мне: «Родители знают, они же подписывают дневник». Так я твоей матушке собственноручно позвонила… Продолжать дальше?

– Не, Мария Григорьевна, не надо.

Разумеется, родители были не в курсе моих подвигов. Дневник, испещренный замечаниями вдоль и поперек, я подписывала сама. Математичка потребовала, чтобы я без родителей в школу не являлась.

Когда мы с мамой вошли в учительскую, там не было никого, кроме этой ведьмы.

– Почему не обращаете внимания на свою девицу? – спросила она и сунула дневник маме под нос. – Почему не реагируете? Она же вырастет уголовницей.

Мама уставилась на замечания и «свои» подписи, потом мельком взглянула на меня.

– Это вы подписываете дневник? – спросила Мария Григорьевна прокурорским тоном.

Минутная пауза, мама собиралась с духом:

– Да, это я… Извините, Мария Григорьевна, что мы до сих пор не приняли мер. Я обещаю поговорить с Людой очень серьезно. Надеюсь, она больше нас так огорчать не будет.

Мы вышли в коридор, и мама с горечью сказала:

– Как мне стыдно, что моя дочь оказалась мелкой трусливой дрянью…

– Садись, Давидович, мне надоело на тебя смотреть. Так-с, а теперь обратимся к Козиной, к монашке нашей. Кстати, где ты вчера уроки готовила?

– Дома, где ж еще? – басит Козина.

– Подумать только, я обозналась. Иду себе, знаете ли, из агитпункта. Луна сверкает, звезды блестят. На углу Марата и Разъезжей стоит Козина в обнимку с прекрасным юношей. На голове у Козиной шляпка…

не шляпка, а торт с кремом. Эх, говорю я себе, жизнь практически пролетела. А когда ты обладала подобной шляпкой? А когда ты обнималась с Аполлоном? И сама же себе горестно отвечаю: никогда!

– Не юноша это вовсе, – канючит Козина. – Какой же это юноша, когда это мой отец!

– Ты шутишь! – пораженная Мария Григорьевна откидывается на спинку стула. – Папочка, говоришь? Чудесно сохранился, больше восемнадцати не дать. Садись, деточка, и попроси красавца папочку проверять твои уроки. А пока что – два!.. Ну-с, а как дела у Петровой? Дела у Петровой – швах! Ах ты, бедняжка убогая! В голове не мозги, а гороховый суп, но… железнодорожный вагон старания. Куда же ты после школы подаваться будешь? Надеюсь, не на мехмат?

– Не-е, я в ветеринарный.

Мария Григорьевна одобрительно кивает.

– Зверей лечить – святое дело. Обещаю за это четверку в аттестате… Исключительно за благородство души. Но к высшей математике не приближайся. Убьет!.. А Шерер, смотрите, молодчина какая, что-то вразумительное накалякала. Я вижу тут проблески мысли. – Мария Григорьевна подходила к доске и внимательно разглядывала Шеркины каракули… – Способная ты бестия, но преждевременно не ликуй! Хоть и есть у меня искушение поставить тебе «отлично», но я не поддамся. Завтра вызову тебя снова, чтобы ошибочки не вышло.

У доски оставалась Ручкина, и Мария Григорьевна, глядя на ее испачканный мелом нос, скорбно трясла головой:

– А тебе учиться плохо просто срам. Ты же в отдельной квартире живешь. Папаша твой адвокат, небось, яблоки каждый день кушаешь?

Уличенная в «кушании» яблок, Ручкина в слезах теребит передник.

– Тройку я тебе поставлю для разнообразия, потому что рука бойцов колоть устала. Но вообще это не класс, а паноптикум. Садись.

Господи! Как мы боялись и ненавидели ехидную старуху. Хотя, наверное, она была хорошим учителем. На вступительных экзаменах в институты математику не провалил никто. Ну а что за судьба выпала на ее долю, мы и знать не знали…

А было Марии Григорьевне в то время сорок три года. Муж ее погиб на фронте. Она ютилась в одной комнате с парализованной матерью, сыном и двумя девочками-близнецами, дочерьми умершей в блокаду подруги. И кормила всю эту ораву на свою жалкую учительскую зарплату. А в 1956 году, во время венгерских событий, посадили ее сына. Он уже был студентом филфака и прочел на собрании антисоветские стихи. На следующий день Марию Григорьевну выгнали с работы…

Самым презираемым существом в школе считалась учительница французского языка Фрида Наумовна. В несвежей, но затейливой блузке, с отвислыми щеками и перепудренным, словно отмороженным носом, она втискивалась в класс бочком, и глазки ее боязливо бегали в ожидании очередного подвоха. «Bonjour, mes enfants», – тихо говорила она в пространство, ибо класс гудел и ходил ходуном. Les enfants не замечали ее присутствия. Фрида начинала кашлять, стараясь привлечь к себе внимание. Куда там! Как выстрелы, хлопали крышки парт, под потолком летали бумажные птицы, Надька Коптева выплясывала на подоконнике яблочко, из шкафа слышался стук швабры и глухой вой. Мы брали реванш за унижение на математике. И Фрида пускалась на хитрости. Для начала она взывала к состраданию:

Поделиться:
Популярные книги

Попаданка 3

Ахминеева Нина
3. Двойная звезда
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Попаданка 3

Ученик. Книга третья

Первухин Андрей Евгеньевич
3. Ученик
Фантастика:
фэнтези
7.64
рейтинг книги
Ученик. Книга третья

Два лика Ирэн

Ром Полина
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.08
рейтинг книги
Два лика Ирэн

Одержимый

Поселягин Владимир Геннадьевич
4. Красноармеец
Фантастика:
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Одержимый

Испытание Огня

Гаврилова Анна Сергеевна
3. Академия Стихий
Фантастика:
фэнтези
9.43
рейтинг книги
Испытание Огня

Измена. Возвращение любви!

Леманн Анастасия
3. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Возвращение любви!

An ordinary sex life

Астердис
Любовные романы:
современные любовные романы
love action
5.00
рейтинг книги
An ordinary sex life

Миф об идеальном мужчине

Устинова Татьяна Витальевна
Детективы:
прочие детективы
9.23
рейтинг книги
Миф об идеальном мужчине

Девятый

Каменистый Артем
1. Девятый
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
9.15
рейтинг книги
Девятый

Невеста клана

Шах Ольга
Фантастика:
попаданцы
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Невеста клана

В семье не без подвоха

Жукова Юлия Борисовна
3. Замуж с осложнениями
Фантастика:
социально-философская фантастика
космическая фантастика
юмористическое фэнтези
9.36
рейтинг книги
В семье не без подвоха

Возвышение Меркурия. Книга 15

Кронос Александр
15. Меркурий
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 15

Его огонь горит для меня. Том 2

Муратова Ульяна
2. Мир Карастели
Фантастика:
юмористическая фантастика
5.40
рейтинг книги
Его огонь горит для меня. Том 2

Младший сын князя

Ткачев Андрей Сергеевич
1. Аналитик
Фантастика:
фэнтези
городское фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Младший сын князя