Жизнь напрокат
Шрифт:
– Родился тут?
– Родился и вырос, - процедил наследник авторитета. Его лицо мало помалу возвращалось к естественному цвету.
– М-м, понятно. Коренной вировец, значит. А это какая область? Не Вологодская, часом?
Бур скрипнул зубами и вернулся на место. Западло ему, понимаешь, с разбойником базарить. Козел безрогий. Ну ничего, я тебе еще не так достану. Ты в мою сторону лишний раз не взглянешь.
В этот момент на улице, прямо под окном кто-то высоким голосом дико завопил. Завид с Прастом кинулись к выходу. Вопль перекрыл сильный мужской голос. Заверещала баба, забубнили наперебой
– Ты зачем его бесишь, Андрюх? Зарубит же!
– зашептал Сашка, типа, невзначай подойдя ко мне поближе.
– Не зарубит. Папаша его за это с дерьмом употребит. Пущай хоть все зубы себе сточит, ручонки у него коротки. Ты давай, упирай на корчму, мне город поглядеть нужно.
– Так стемнеет скоро.
– Успеем, часов пять у нас есть, - вполголоса быстро проговорил я, взглянув на часы и повернулся у Буру.
– Ну так что, идем в корчму или так и будем сидеть как на поминках?
– Не идем, - с нажимом мрачно произнес Бур.
– Пошли, Бур, я угощаю!
– Сашка призывно хлопнул себя по сумке на поясе.
– Посидим, выпьем немного. Ты потом его на постоялый двор отведешь, а я к Головачу пойду. Поехали. Вы верхом, а для нас кобылу в телегу запрягут.
Уверенный голос разума из уст Александра Рокотова взял верх над змеиным шепотом осторожности. Уже в который раз я отметил факт Сашкиного ментального преображения в критической ситуации. Таким он мне нравился больше, чем на ночевке в лесу, когда он боялся муравьев.
В дом вернулся Праст. Доложил, что на дворе отрок из дворни оттяпал топором себе палец.
– Праст, готовь коней!
– никак на отреагировав на донесение, выродил Бур и зыркнул предупреждающе.
– Ты идешь без оружия.
– Как скажешь, начальник, - сказал я и поправил кобуру с начинкой из "ТТ".
Глава 5
Наше с Сашкой желание ехать в телеге вызвало непонимание, но топать пешком, как нам было предложено, в новой, не разношенной обувке - занятие мало приятное, особенно для меня, недавно сменившего кроссовки на жесткие сапоги. Зачем ноги бить, когда есть транспорт?
Покидали собранный Сашкой шмот в возок, погрузились сами и, проехав насквозь Дивееву деревеньку, в которой лучшим оказался дом самого боярского племянника, мы уже бодро поскрипывали колесами по пыльной дороге на Виров. Завид с Прастом верхами двигались впереди телеги, а Бур с Кульмой, чуть приотстав, глотали пыль за кормой. Живка и остальные в пешем порядке замыкали процессию. Нашей колесницей, влекомой крутобокой пятнистой лошадкой, сноровисто управлял пацанчик лет двенадцати по имени Ничушка. Вихрастый, рослый и худой как бамбук. Мы с Сашкой точно на перине устроились на толстой подстилке из свежего сена и, вытянув ноги, "плыли"вдоль рядов маленьких, колосящихся полей и выкошенных делянок в обрамлении щетины близкого леса.
В памяти возник термин из школьного учебника - "натуральное хозяйство". Это, вроде бы, когда люди питаются тем, что сами вырастили и пользуются в быту тем, что сами и произвели. Здесь, видимо, так дело и обстоит. Сашка говорил, что магазинов нету, значит кушают исключительно свой хлеб и одежу таскают самотканую. Закрытая община, это вам не хухры-мухры.
Мы обогнали бредущую в попутном направлении группу
Рок беззаботно грыз соломину, а я чуть ум не сломал, кумекая как нам с ним вдвоем сделать отсюда ноги. Предусмотрительный Головач грамотно изолировал разбойника от племянника c подозрительной амнезией, но боярин не мог знать, что для него все плохо в любом случае. Я - не разбойник, а Сашка никакой не племянник. Пусть разными дорожками, но мы с Роком должны оказаться в одной финальной точке.
Путешествие на телеге давало нам с Роком шанс переговорить наедине. Ничушка был слишком увлечен охотой за слепнями, что кружили над кобылой и отгонял их длинным прутом, производя языком шикающие звуки.
Я тоже вынул соломинку из подстилки и поднес ее ко рту.
– Головой не верти, - тихо сказал я.
– Слушай и молчи.
Сашка чуть заметно кивнул и приготовился внимать.
– Бузить не будем. Разделимся. Так даже лучше. Тебе одному от Головача свинтить будет проще. Да и мне тоже от этих. Пойду к озеру. Помнишь место, где мужик двоих вальнул? Там камень большой рядом. Серебро где-то там.
Рок обратил ко мне удивленное лицо, но наткнулся на мой гордый профиль, опомнился и отвернулся. Сменил изгрызенную соломину на новую и яростно принялся по-кроличьи ее кромсать.
– А от этих ты точно отделаешься?
– Нет, блин, к серебру выведу!
– зашипел я.
– Ты найдешь туда дорогу?
– Постараюсь, - Рок нахмурился и заерзал.
– Постарайся. И еще постарайся следов не оставлять. Короче, кто первый прибудет - станет ждать другого. Заберем бабки и свалим отсюда нахрен.
– Сколько ждать-то?
– До зимы!
Сплюнув соломину, я отвернулся к обочине.
План откровенно дерьмовый, но другого нету. И злился я не на Рока, а на свою стукнутую, забитую новой информацией голову за то, что не может придумать ничего более подходящего. Оставалась скромная надежда, что по прибытию в город кое что прояснится и мой план поменяется в лучшую сторону.
Дорога километра два взбегала на подъем, затем начался пологий спуск и слева вдалеке стала различима речная синь. Может та же речка, у которой мы с Сашкой очутились, кто ее знает.
На речном берегу расположилось селение, действительно, на первый взгляд большее по размерам покинутой нами убогонькой деревушки, но на заявленный громкий статус ни в коем разе не тянущее. Я готовился увидеть если не настоящий город, то что-то типа поселка городского типа с кирпичной или панельной малоэтажной застройкой, обязательной трубой ТЭЦ, гаражами и сараями на окраине, в общем, все, к чему привык мой взор на российскую глубинку. Вполне покатило бы и обычное колхозное село с подавляющим преимуществом частного сектора и горящими в синем небе золотыми луковицами храма, лишь бы там присутствовала связь с «большим миром». Сектанты сектантами, но где-то же они должны тратить неправедно нажитое. Тот же Головач просто обязан пускать в оборот вольные и невольные пожертвования своей паствы. Для этого должна, просто обязана существовать какая-то технологичная форма связи. Не голубями же он с "волей"общается.