Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога
Шрифт:
Кожеед волнистый и его брюшко снизу (x 3).
Уничтожение сухого – дело жуков-кожеедов. Мои миски с трупами навещают два вида кожеедов – кожеед волнистый и кожеед Фриша. Первый – черного цвета с волнистыми перевязками из нежных белых волосков на надкрыльях и с буро-крапчатой рыжей переднеспинкой; второй – покрупнее, черноватый, бока переднеспинки
Кожеед Фриша (x 3).
К моим мискам кожеедов привлекают подсохшие остатки трупов. Жуки и их личинки пируют вместе. Они грызут сухожилья и присохшие пленки до тех пор, пока на костях решительно ничего не остается. Так по крайней мере бывает у кожееда Фриша. Я не знаю, куда откладывает яйца кожеед волнистый: я не находил их в моих мисках. Кожеедов Фриша и их потомства всегда было достаточно.
Кожеед ветчинный, его личинка и куколка (x 3).
Всю весну и большую часть лета кормятся в моих мисках жуки и личинки фришевского кожееда. Личинок этих нельзя назвать красивыми, наоборот, это безобразные существа в жестких темных волосках. Спина у них горохового цвета с рыжей полосой вдоль середины, нижняя сторона туловища беловатая. На конце брюшка, сверху, два согнутых шипа, отталкиваясь которыми личинки проворно передвигаются во всяких щелях.
Миска с высохшими остатками трупа выглядит лишенной населения: снаружи все спокойно, никого не видно. Но стоит приподнять сухой трупик, как начинается суматоха. Испуганные внезапным освещением, личинки проворно шмыгают и скрываются между костями, не столь поворотливые жуки суетятся в поисках убежища. Оставьте их в покое, и они снова примутся за прерванное: за еду. Будет все хорошо, и в июле мы найдем под остатками трупа куколки кожееда.
Личинка кожееда не зарывается в почву перед окукливанием. Ей достаточно укрыться под обглоданными костями.
Сильфа остроплечая (x 1,77).
Сильфы, другие потребители подсохших трупов, ведут себя иначе. К моим мискам прилетают два вида сильф – небольших черных жуков с морщинистыми надкрыльями: сильфа морщинистая и сильфа остроплечая. Они часто встречались в моих мисках, но узнал я о них немного: очевидно, я слишком поздно занялся их изучением.
Сильфа морщинистая
В конце зимы я нахожу под трупом жабы выводок морщинистой сильфы: три десятка черных, голых, блестящих, плоских личинок. Их брюшные кольца на каждой стороне с направленным назад зубцом, а на конце брюшка две волосатые короткие нити. Забившись внутрь опустошенного трупа жабы, эти личинки грызут подсохшие на солнце остатки. К началу мая они роют в песке круглые пещерки, в которых и окукливаются. Куколки довольно подвижные и при малейшей тревоге вертят своими заостренными «хвостами». В конце мая появляются жуки.
Хищник серый (x 1,75).
Но перейдем к другим. Вот еще один усердный посетитель трупов – хищник серый, жук из семейства стафилинов. Это крупный черный жук в пятнистом сером покрове. Прилетев, он садится, загибает кверху брюшко, раскрывает свои большие челюсти и погружает их в шерсть крота. Он жадно кормится сукровицей, и это все. Вскоре жук улетает так же стремительно, как и прилетел. В моих мисках этот стафилин только кормится, яйца он откладывает в навоз.
Странный жук, этот стафилин! Его короткие надкрылья прикрывают только небольшую часть брюшка, а его длинную прикрытую часть жук то и дело приподнимает, загибает кверху. Это придает ему не совсем приятный вид. Мне трудно изучить его повадки, и я обращаюсь к другому виду стафилинов.
Зимой под придорожными камнями я часто нахожу личинку хищника вонючего, тоже очень крупного вида стафилинов. Она некрасива и мало отличается по форме тела от взрослого жука; длина ее около двух сантиметров. Голова и туловище личинки блестяще-черные, брюшко бурое, в редких волосках. Самое интересное у нее – задний отдел кишки. Он одет хрупким роговым покровом, вытянут в трубку и направлен отвесно вниз. Передвигаясь, личинка упирается на этот выступ, словно на костыль. На приплюснутой голове торчат черные, очень острые челюсти. Они перекрещиваются, длинные, вдвое длиннее головы. Такие челюсти – плохая рекомендация.
Личинка вонючего хищника – опасный сосед даже для своих сестер. Очень редко я нахожу двух личинок под одним и тем же камнем. А если это и случается, то обычно одна из них занята пожиранием другой.
Я кладу в стакан с песком двух одинаково сильных личинок: мне хочется посмотреть на их битву. Они тотчас же настораживаются, приподнимают переднюю часть тела, откидываются назад и поднимают в воздух все шесть ног. Опираясь на костыль, они широко раскрывают челюсти. Вот теперь-то хорошо видна вся польза их костыля. Он единственная опора личинки, поднявшей все ножки и старающейся ухватить ими врага.
Противники стоят друг против друга. Кто кого одолеет, а значит, и съест? Они одинаково сильны, и победа – дело случая. После угроз начинается схватка. Борьба коротка: та, которой удается проделать это первой, хватает соперницу за затылок. Теперь сопротивление невозможно. Когда последние судорожные движения убитой прекращаются, победительница начинает обед. Она съедает жертву дочиста, оставив лишь твердый покров.
Чем вызвано подобное убийство? Голодом? Думаю, что нет. В моих садках снабженные самой роскошной пищей и наевшиеся до отвала личинки все же убивают своих сестер!