Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога
Шрифт:
Начав кормить плотоядных личинок непривычной для них дичью, я был почти уверен в неудаче. Лето подходило к концу, и я без особых хлопот мог раздобыть только бембексов. У бембекса лапчатого в норках были молодые личинки, настолько молодые, что впереди было достаточно дней для опыта с ними, и достаточно окрепшие, чтобы выдержать переноску ко мне домой.
Я вынул из норок с чрезвычайной осторожностью нежных личинок, взял оттуда и еще нетронутую дичь, недавно принесенную осой: мух, среди которых преобладали жужжалы-антраксы, они же – печальницы. Посыпав дно старой коробки от сардин песком и разделив ее бумажными перегородками на комнатки, я устроил жилье для моих питомцев. Моя
Пластинокрыл (x 2).
Выбрав молоденького кузнечика длиной всего около двух сантиметров, я делаю его неподвижным, применив самый простой прием: раздавливаю ему голову. Это угощение и предложено бембексам вместо мух.
Если читатель, подобно мне, ждал неудачи от этих опытов, то ему придется разделить со мной мое глубокое удивление. С тех пор, как на земле существуют бембексы, на их обеденном столе никогда не было подобного блюда. И оно было принято не только без отвращения, но съедено с явным удовольствием. Вот записи об одной из таких личинок: рассказ о других был бы простым повторением.
2 августа 1883 года. Личинка бембекса, когда я взял ее из норки, достигала почти половины своего полного роста. Вокруг нее лежали остатки еды: крылья антракса-печальницы. Я дал личинке кузнечика-пластинокрыла. Перемена пищи не обеспокоила личинку: она принялась с аппетитом есть незнакомую дичь и оставила ее, лишь совершенно высосав. К вечеру я положил сюда свежего пластинокрыла, покрупнее.
3 августа. Пластинокрыл съеден; от него остались лишь сухие, нерасчлененные покровы. Дичь была высосана через большое отверстие в брюшке. Кладу двух маленьких кузнечиков. Поначалу сытая личинка не дотрагивалась до них, но после полудня начала сосать одного.
4 августа. Обновляю запасы, хотя вчерашние еще не съедены. Я всегда делаю так, чтобы личинка имела свежую еду: ведь я угощаю ее мертвой дичью, а она быстро портится. За одного из положенных кузнечиков личинка тут же принимается и ест его с большим аппетитом.
5 августа. Огромный поначалу аппетит уменьшается. Может быть, я был слишком щедр, перекормил личинку, и будет полезно немного подержать ее на диете. Наверное, самка экономнее: ведь если бы все личинки ели столько, сколько ест моя, она не смогла бы заготовить дичь для всех. Пусть сегодня моя личинка поголодает.
6 августа. Опять положены два пластинокрыла. Один съеден целиком, другой – начат.
7 августа. Личинка попробовала сегодняшнюю порцию и оставила еду. Она выглядит беспокойной, исследует стенки своей комнаты, притрагиваясь к ним заостренным ртом. Это признаки, что она скоро начнет коконироваться.
8 августа. Ночью личинка сплела шелковую сеть. Теперь она вставляет в нее песчинки. Затем в свое время происходит превращение. Выкормленная кузнечиками, дичью, незнакомой ее племени, личинка развилась так же, как и личинки, питавшиеся мухами.
С таким же успехом я кормил личинок бембекса и молодыми богомолами. Одна из них даже дала мне основание думать, что новое блюдо пришлось ей по вкусу больше, чем всегдашняя еда ее племени. Ее ежедневный стол состоял из двух мух-пчеловидок и
Почему растительноядные личинки часто постояннее в своих вкусах, чем плотоядные? Я рассуждаю так.
Некоторые продукты, вырабатываемые растениями, общи всему растительному миру. Другие – гораздо более многочисленные – различны у различных групп растении: алкалоиды, жиры и масла, смолы, сахар, кислоты и многое другое. Личинка, приспособившаяся к питанию определенными растениями, не может изменить свою пищу: химический состав другой пищи совершенно иной.
С животной пищей дело обстоит иначе. Здесь нет кислот и алкалоидов, смертельно опасных для всякого желудка, который к ним не приспособился. Чего только не ест человек, начиная с жителей полярных стран, питающихся тюленьей кровью и китовым жиром, и кончая африканцами, завтракающими сушеной саранчой, и китайцами, лакомящимися жареными шелковичными червями. Если бы не отвращение, то что бы не стал есть человек! Пища плотоядных личинок схожа по своим основным составным частям, и они могут питаться всякой дичью, если она уж не слишком разнится от их обычной еды. Так рассуждал бы я, но все наши рассуждения не стоят одного факта. Поэтому нужно в конце концов обратиться к опыту.
В следующем году я и проделал это в больших размерах и на более разнообразном материале. Рассказывать о всех этих опытах долго, и такой рассказ будет утомителен. Поэтому я ограничусь кратким изложением результатов и укажу условия, необходимые для устройства необычной столовой, требующей большой деликатности от ее организатора.
Нечего и думать о том, чтобы снять яйцо охотника с обычной дичи и перенести его на другую. Пытаться снять яичко, прочно прикрепленное головным концом к пище, – значит неминуемо повредить его. Поэтому я даю личинке вылупиться и окрепнуть настолько, чтобы она выдержала такое переселение. Я беру личинок, достигших от четверти до половины их полного роста. Тех, которые слишком молоды, опасно трогать, которые староваты, для их кормления новой пищей остается мало времени.
Я не беру крупную дичь, одной штуки которой хватает на все развитие личинки. Такие личинки обладают особым искусством еды, и один неправильный укус становится роковым. Поврежденная не вовремя и в неположенном месте, дичь гибнет и загнивает, что и влечет за собой – через отравление – смерть питомца. Поэтому мои попытки выкармливать личинок одной штукой крупной дичи, которой я подменял обычную пищу, совершенно не удались. В моих записях значится лишь один случай успеха, но он был достигнут с таким трудом, что я не решусь повторить подобный опыт. Мне удалось выкормить личинку аммофилы щетинистой одним черным сверчком, и она съела его так же охотно, как и свою привычную пищу – гусеницу.
Для кормления моих личинок я беру мелкую дичь. Каждая штука ее может быть съедена личинкой за один присест, самое большее в один день. Тогда неважно, что дичь будет разорвана на куски: испортиться она не успеет. Так едят, например, личинки бембекса, хватая куски наудачу: они так быстро расправляются со своей добычей, что она не успевает разложиться.
Парализовать насекомых с таким искусством, как шестиногие охотники, я не умею. Мне приходится убивать дичь для того, чтобы сделать ее неподвижной, и каждый день подновлять провизию. Но и при выполнении всех этих условий выкармливание личинок непривычной для них едой не лишено трудностей. Впрочем, при терпении и внимании успех почти обеспечен.