Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский
Шрифт:
Мурза ворвался в хоромы разъяренный. Брызгая слюной, кричал:
– Конязь Андрей, в Суздале твои холопы баскака убили и выход забрали!
Побледнел Андрей Александрович, а посол, бегая по палате, сверкал глазами:
– Хан пришлет воинов, и мы разорим твою землю, города урусов сровняем с землей, и пламя пожаров будет освещать нам путь!
Выждав, пока мурза стихнет, князь Андрей вставил:
– Ты - посол великого хана, а мы - его холопы, так к чему хану зорить своих холопов, чем платить хану дань будем? А тех, кто поднял руку на баскака и сборщиков выхода,
– Хе, - хмыкнул мурза, - ты хитрый конязь, но я хитрее тебя.
– Мудрый мурза Чета, ты возвратишься в Орду с хорошими подарками для тебя и твоих жен.
– Хе, я подумаю.
Князь Андрей взял его за руку:
– Пойдем, посол, в трапезную, изопьем общую чашу, чтоб была меж нами дружба…
В конце августа из Владимира на Суздаль выступил великий князь. Суздальцы не сопротивлялись, открыли ворота. Андрей Александрович велел гридням сечь и казнить непокорных, дабы впредь не смели идти против воли великого князя.
Переяславский князь Иван - племянник московскому, но годами они мало разнятся и живут между собой в согласии. Даниил при случае с радостью наезжает в Переяславль, а Иван - частый гость в Москве.
Бог не дал Ивану детей, и он привязан душой к сыновьям Даниила Юрию и Ивану. Как-то сказал переяславский князь:
– Ты, Даниил Александрович, помни: коли помру я, княжество Переяславское за Москвой оставлю…
Кто-то из недоброжелателей Ивана передал те слова великому князю Андрею Александровичу, и затаил он зло на переяславского князя. Иногда появлялась мысль: не извести ли князя Ивана? Однако подавлял такое желание: и так черная молва о нем, Андрее, гуляет. А то скажут: «У брата старшего, Дмитрия, великое княжение отнял, теперь его сына Переяславского княжества лишил…»
«Ладно, ужо погожу», - говорил сам себе Андрей Александрович.
…Из Суздаля великий князь направился в Ростов. Для незаморенных коней дорога заняла два перехода. Переяславль князь Андрей объехал стороной: не захотел встречаться с Иваном.
Ростов Великий открылся издалека. Стенами дубовыми прижался к озеру Неро, башнями стрельчатыми прикрылся, храмами в небо подался. А посады по крыльям рвами опоясаны да валами земляными, поросшими кустарником в колючках.
Копыта застучали по деревянным мостовым, местами подгнившим, давно не перемощенным. Завидев великого князя Владимирского, стража распахнула ворота, и по брусчатке Андрей Александрович въехал на княжеский двор, тихий и безлюдный. Никто здесь великого князя не ждал. С той самой поры, как одолели распри ростовских князей и брат пошел на брата, опустели княжеские хоромы…
Прибежал старый тиун ростовских князей, придержал стремя. Андрей Александрович грузно ступил на землю.
– Почто, старик, не встретил?
– Упредил бы, княже. Сейчас потороплю стряпух.
– Передохну с дороги, тогда и потрапезую.
Сон был короткий и тяжелый. Брат Дмитрий привиделся. Будто огонь лижет крепостную стену, а за ней стоит Дмитрий в алом корзно и говорит: «Что, Андрей, смертью моей доволен? Того алкал, когда великое
Пробудился князь Андрей - голова тяжелая, и на душе муторно. Попытался успокоить себя, сказав мысленно: «Не убивал я тебя, Дмитрий, всем то ведомо. Кто попрекнет меня, разве что сын твой, князь Переяславский, неприязнь ко мне держит. А чего ожидать от него? »
Не успел князь Андрей покинуть опочивальню, как явился боярин Аристарх, старый товарищ его детских игр:
– Князь Андрей, там люд собрался.
– Чего надобно?
– спросил тот недовольно.
– С жалобой на баскаков.
Опоясавшись, Андрей Александрович вышел. Увидев его, народ заволновался, загалдел.
– Тихо!
– гаркнул боярин Аристарх.
– Пусть один сказывает, а не сторылая толпа!
Вперед выбрался крупный мужик в войлочном колпаке и домотканом кафтане, поклонился:
– Великий князь, аль у нас две шкуры? Зачем дозволил баскаку брать дань повторно?
– Кто ты?
– грозно спросил князь Андрей и насупил кустистые брови.
– Меня, великий князь, весь Ростов знает. Староста я кузнечного ряда, и кличут меня Серапионом.
– Да будет тебе, Серапион, и всему люду ростовскому ведомо: дань собирали волей хана. Коли же хан укажет, то и два и три раза в год платить станете.
Толпа заволновалась, надвинулась:
– Твои гридни с ордынцами были!
– По неправде живешь, князь!
Андрей Александрович шагнул назад, подал знак дружинникам, и те, обнажив мечи и выставив щиты, двинулись на толпу. Когда двор очистился, князь велел боярину Аристарху:
– Выступаем немедля, не то и Ростов, как Суздаль, покараю.
Подошел тиун, спросил удивленно:
– Так скоро, княже? Стол накрыт. Князь Андрей ответил сердито:
– Людом ростовским сыт я по горло, старик.
Лет полсотни тому назад могучий хан Батый, внук величайшего из величайших полководцев, Чингисхана, повелел заложить в низовье Волги-реки столицу Золотой Орды город Сарай. Место удобное, рукава реки обильны рыбой, по камышам во множестве водятся дикие кабаны и иное зверье, а в степи щедрые выпасы с табунами и стадами. По степному раздолью кочуют орды. В весеннюю пору, когда сочна зелень в клевере и горошке, в одуванчиках и ярких тюльпанах, в степи ставят ханский шатер, а вокруг него шатры его жен и сановников. Здесь хан вершит государственные дела, принимает послов и зависимых князей, творит суд и расправу.
Ханы всесильны, и гнев их страшен, однако сыскался в Орде воевода, посмевший пойти против ханской воли. Им оказался Ногай. Со своими туменами и вежами он откочевал в степи Причерноморья и провозгласил себя ханом Ногайской Орды. Гнев хана Берке не смог достать Ногая, и его Орда кочевала от Кубани до Карпатских горбов. Отныне русские князья кланялись и хану Берке, и хану Ногаю, а после смерти Берке - хану Тохте. Начав борьбу со старшим братом Дмитрием за великий стол, городецкий князь Андрей получил поддержку и хана Тохты, и старого хана Ногая.