Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский

Тумасов Борис Евгеньевич

Стодол покачал головой. Даниил догадался, о чем подумал боярин.

–  Да, я впустил царевича Дюденю в Москву, но как было иначе?

Стодол не стал пререкаться, мысленно сказал себе: «Да иначе и не могло быть, ведь вы с Андреем сообща Дмитрия изводили. В тот раз разве что Михаил Тверской собирал рать на татар. Но ни ты, Даниил, ни кто-либо иной из князей не поддержал Михаила, а когда татары в Орду удалились, Андрей не без вашей помощи принудил Дмитрия от великого княжения отказаться! Не от тоски ли он постриг принял и скончался?»

–  Чай, смерть князя Дмитрия угомонит князя Андрея, - насмешливо промолвил Стодол.

Но теперь отмолчался

Даниил… Память напомнила ему, как свиделись они с Дмитрием в последний раз. Это произошло, когда он, Даниил, был в Торжке. Отсюда, сделав изрядный крюк, завернул в Волочок. Подъезжая, издалека разглядел бревенчатые монастырские стены, стрельчатую часовню, трапезную и приземистые кельи.

Оставив коня гридину, Даниил через распахнутые ворота вступил на поросший травой двор. У двери часовни увидел игумена, маленького, древнего, как сам монастырь, старца Аввакума.

Даниил низко поклонился:

–  Благослови, отче.

На московского князя смотрели мудрые, глубоко сидящие глаза. Тихо, но внятно Аввакум спросил:

–  Ты, князь Даниил, инока Дмитрия повидать вознамерился? Ступай на задний двор, он там дрова колет.

Завидев приближающегося брата, Дмитрий отложил топор. В очах ни радости, ни удивления. Спросил глухо:

–  Зачем явился ты, Даниил, в обитель?

Перед московским князем стоял исхудавший, осунувшийся старик в черном монашеском одеянии. Даниил и рта не успел открыть, как Дмитрий продолжил: - В жизни иноческой, в молитвах утешения ищу. Зачем нарушил покой? И не суди меня, уезжай. Я сам себе судья, да еще Отец наш, Всевышний.

Склонился Даниил в низком и долгом поклоне, медленно вышел за ворота. Грудь сжало, понял: не видеться ему больше с братом…

Гридин подвел коня, придержал стремя. Отъезжая от монастыря, Даниил оглянулся, но Дмитрия из-за бревенчатого забора не увидел.

ГЛАВА 10

Стонала русская земля, кровавыми слезами умывалась. Уже шесть десятилетий прошло, как поработили ее татаро-монголы. Ведут учет русским людям ордынские счетчики, собирают выход - дань - ханские баскаки. На невольничьих рынках Сарая и Кафы торгуют рабами-русичами. Трудятся они в Орде и Константинополе, в Персии и на Востоке, за морем Хвалисским. Прикованы к скамьям на военных кораблях Византии и Венеции, их весла выгребают воды в Русском и Средиземном морях. Руками искусных мастеров из Руси отстраивается столица ордынцев и богатеет Золотая Орда.

Ордынская сабля нависла над Русью. Опасность подстерегала Русь не только с Востока, она подступила к ней и с Запада. Еще при жизни Александра Невского, княжившего в Новгороде, немецкие рыцари пытались прощупать русичей силой, но получили достойный отпор. Рыцарские ордены - Ливонский и Тевтонский - старались подчинить литовские племена. И тогда перед лицом опасности литовцы начали объединяться. Их князь Миндовг, заняв Новгородок, распространил власть не только на литовские племена, но и на некоторых русских князей, правивших в верховьях Немана. Под власть Литвы попали земли Черной Руси: Гродно и Минск, часть Полоцкого княжества, Витебского, Смоленского.

Теснимая с Востока и Запада, Русь сопротивлялась…

* * *

Чем больше лет прибывало князю Даниилу Александровичу и гуще покрывала седина голову и бороду, тем чаще и ярче подступали воспоминания о далеких годах детства в Новгороде,

где княжил отец Александр Ярославич.

Буйный, горластый Господин Великий Новгород с его концами, в которых жили мастеровые и торговые люди, Волхов с наплавным мостом, соединяющий две стороны города, Детинец, собор Святой Софии, вече, собирающееся по ударам колокола, шумное, драчливое…

По теплу, когда вскрывался Волхов, новгородцы провожали ушкуйников - ребят лихих, отчаянных. Они уходили покорять для Новгорода новые земли, строить городки и укрепления. До самого Белого моря и до гор Уральских доставали ушкуйники.

Стоял Великий Новгород на перекрестке главных торговых дорог, собирал пошлину с гостей и сам вел торговые дела со многими землями.

О несметных сокровищах Новгорода говорили в замках шведских и датских королей, во дворце венецианского дожа и в палатах византийского императора, о богатстве Господина Великого Новгорода знали император германский и хан Золотой Орды.

Разрушив города Руси и сломив сопротивление удельных князей, хан Батый двинул свои несметные полчища на Новгород. Как саранча, летящая плотной тучей, поедающая все по пути, шла орда, и черный след оставался на земле после нее.

Страх обуял новгородцев. Но неожиданно Батый повернул орду и пошел на Киев, чтобы оттуда ринуться на венгров и поляков.

Что же остановило непобедимого хана, внука могучего Чингиса? Путь на Новгород перекрыли полчищам Батыя болота. Хан сам видел, как тонули в трясине его передовые отряды. Топи беспощадно поглощали и воинов и коней, засасывали их, и тогда жуткий вой сотрясал всю окрестность.

Пользуясь ослаблением русских княжеств, скандинавские предводители, литовские князья и немецкие рыцари пытались овладеть землями Новгорода, но горожане дали им отпор.

Но когда хан Батый, вернувшись из Западной Европы, создал свое ханство - Золотую Орду, он призвал к себе русских князей и объявил их своими данниками. На Русь наехали баскаки и счетчики с многочисленными отрядами, а в Орду потянулись вереницы русских рабов, заскрипели колеса татарских высоких арб, груженных ордынским выходом. И не выстоял Господин Великий Новгород. Й хоть не признали новгородцы себя покоренными, но отныне вынуждены были выплачивать Орде немалую дань.

Богател торговый город Новгород, твердо стоял на западных рубежах Руси.

Упрямы и непостоянны новгородцы: сегодня одному великому князю присягают, завтра другому. То великого князя Дмитрия Александровича признавали - ан не угодил им, то к Андрею Александровичу повернулись, его великим князем назвали…

О псковичах и новгородцах думал князь Даниил, и вдруг явилась мысль: рассудил бы кто-нибудь их спор, спор братьев, сыновей Александра Невского!

Однако кто станет судьей? Был бы жив храбрый Довмонт, князь Псковский, - иное дело. Даниил видел Довмонта, когда молодой литовский князь явился в Псков и попросил убежища. До этого он служил великому князю Литовскому Миндовгу, но, когда тот отнял у него жену, поднял против него мятеж, убил Миндовга и отправился на Русь. Довмонт княжил в Пскове больше тридцати лет и своими подвигами снискал себе славу. Не Довмонт ли предоставил последний приют переяславскому князю Дмитрию, когда тот отрекся от великого княжения в пользу Городецкого князя Андрея?.. Второе лето, как нет в живых Довмонта. А перед тем одержал он победу над немцами из Ливонского ордена. Когда те осадили Псков, грабили монастыри, убивали монахов и женщин с детьми, старый, больной воевода Довмонт вывел из города свою дружину.