Жизнь ни во что
Шрифт:
Возле поселка он переоделся в жандармскую форму и смело въехал на улицы Мотовилихи. Еще задолго, не доезжая до дома, где должен был быть Лбов, Змей увидел около сотни ингушей, под покровом темноты пробирающихся вперед.
«Ого!» – подумал Змей и поскакал быстрее. Чтобы не
– Стой! – крикнул ему кто-то со стороны огородов. – Кто едет?
– Свой, – Змей спустил предохранитель револьвера.
Сквозь просвет разорванного облака упало на землю лунное пятно, и Змей разглядел целую цепь полиции, пробирающуюся к дому с другой стороны.
«Ого», – опять подумал Змей и рванул поводья. Предполагая, что за домом, вероятно, уже сидят жандармы, он соскочил с лошади, немного не доезжая, и через заборы, через какие-то сарайчики добрался до двора.
– Сейчас Лбов убьет, – сообразил он, взглянув на поблескивающий обшитый золотой тесьмой рукав своего жандармского мундира. Он постучался в дверь и крикнул негромко:
– Сашка, чур не стрелять, это я – Змей, переодетый.
Дверь распахнулась, и под пытливыми взглядами пяти насторожившихся револьверов Змей вошел в комнату.
– Ишь ты, черт, как вырядился, – сказал Лбов. – Тебя зачем принесло?
– Сашка… ведь ты пропал, – торопливо заговорил Змей, – дом окружают, с одного конца ингуши, с другой полиция – тебя предали.
– Отобьемся, – хищно блеснув глазами, крикнул Лбов.
– И не думай даже, их много – и пешие и конные… Ты вот что, – мы сейчас откроем стрельбу, а ты беги
– Нет, – после легкого колебания ответил Лбов, – пропадать, так всем вместе. Давай за мной, ребята, и помните, что кто раньше времени выстрелит, хоть нарочно, хоть нечаянно, тому я сзади в башку сейчас же выстрелю. Раз тут так не отобьешься, значит, надо по-другому.
Они выскочили во двор, оттуда через заборы в соседний, оттуда в следующий, но квартал был весь оцеплен.
Тогда Лбов сказал Змею:
– Ты в форме жандарма, мы сейчас выйдем и пойдем прямо напролом, если тебя спросят – кто мы такие, говори – арестованные. Ну, ребята, попробуем, не все ли равно, что так пропадать, что эдак, главное – больше спокойствия.
А луна, как назло, заблестела в прорывы быстро летящих туч – свет и тень, тень и свет – и все шестеро, распахнувши калитку, вышли на улицу. Не прошли они и сорока шагов, как впереди показалось звено из цепи ингушей.
Но ни один из шестерых не побежал, не свернул, а все они, руки опустивши в карманы, сдерживая волею удары сердец, выстрелами трепыхающихся под рубахами, пошли прямо.
Ингуши их заметили еще издалека. Но ни одна винтовка не взметнулась в их сторону, ни одна рука не потянулась к эфесу шашки, ибо слишком уж большим дураком или невероятно проницательным умником должен был быть тот, у кого могло бы мелькнуть подозрение, что прямо навстречу, отдаваясь в руки вооруженного до зубов отряда, идет без выстрела сам Лбов.
Конец ознакомительного фрагмента.